ОПХ. Александр Александрович Телегин

ушла, на другой край леса. Сзади всполохи от нашего костра, и вдруг сквозь деревья и снег другой всполох, не красный, не от огня, а белый, как летняя зарница. И снова всё погрузилось в темноту. Пришла и говорю Николаю:

      – Вроде я какой-то свет видела, словно зарница вспыхнула.

      – Ну какая зарница?! Разве зимой бывают зарницы?! Блазнится тебе.

      Села у костра, а меня назад тянет, спрашиваю:

      – Сколько времени?

      Колька говорит:

      – Около девяти.

      – Пойду, ещё раз посмотрю.

      Побежала я назад сквозь лес, смотрю, а там не всполохи, не зарница, а будто фары по небу шарят. Я со всех ног назад.

      – Коля! Коля! – кричу. – Идём быстрей! Едет кто-то!

      Пошёл за мной.

      – И правда, – говорит, – фары.

      А я как заору:

      – Трактор! Коля, трактор! Слышишь?!

      Он ухо на шапке поднял, стоит слушает, как заяц.

      – Правда, трактор. С-80. Слышишь, металлический звон?!

      – Быстрей, Коля! Заводи трактор, сигналь фарами!

      Как мы бежали назад! Я боялась, что не заведётся наша «дэтушка», но завелась, выехал Николай из околка и давай мигать фарами. Да уже видно сквозь буран, что к нам едет трактор, да не один, а два!

      Тогда директором был ещё Степан Фёдорович Ковалёв – самый первый целинный директор. Когда буран начался, стал звонить в экспедицию. Ему сказали: «Давно выехали!» Вечер, нас нет, он и выслал нам навстречу два бульдозера. Оказалось, мы только немного с пути сбились, околок наш был недалеко от берёзки. Если бы не буран и не ночь, мы бы её увидели.

      Вот и полюбила я Кольку. Меня не бросил, показалось, что буду за ним, как за каменной стеной. Красивый был. Ну а потом… В шестидесятом году у нас Сашка родился – в армии сейчас служит, в шестьдесят восьмом Васька. А потом Николай мой обурел от ревности. Таким мерзавцем стал. Как он меня оскорблял! Ваське пять лет было, когда я ушла от него. Подыхать буду от голода, но от него чёрствой корки не возьму. Чуть не забыла, надо этому паразиту в карточку шестерню записать… Ой, Антонина чего-то к нам идёт, – сказала она, бросив взгляд в окошко. – Наверное, директор тебя ищет.

      – Откуда ты… вы знаете?

      – Кабы не директор, не пошла бы… Другому соврала бы чего.

      – Зина, дождь-то идёт. Вы не выходите, я вам зонтик принесу.

      – Володя, давай уж на ты. Мне нравится, когда ты говоришь мне ты.

      Я вышел навстречу нормировщице, завесившейся от дождя полиэтиленовой накидкой.

      – Владимир Александрович, директор зовёт.

      – К телефону?

      – Нет, к себе в кабинет.

      Ничего хорошего мне этот вызов не сулил, поэтому торопиться я не стал. Сначала зашёл к Вакуле:

      – Высадил головки? – спросил я.

      – Высадил. Уже полста штырей отковал на стройку. Принимай.

      – И это ты называешь штырями? – сказал я, вертя в руках Вакулово изделие. – Как его забивать? Оттяни как следует и заостри. В таком виде не приму и не подпишу.

      Вакула заскрежетал зубами и закидал меня огненно-ненавидящими