ПластМасса. Роман Поликарпов

утопиться, некоторым это уже удалось, поэтому таких утопцев приходилось обплывать стороной, но из-за того, что Даня был не до конца в ладах с веслом, они несколько раз чиркнули бортом об размякшие ветви. К его удивлению, Михаил ни сказал ни слова в те моменты.

      Легкий прохладный ветерок обдувал разгоряченное лучами солнца лицо.

      – Можем взять паузу, хочу куртку скинуть, а то стало жарко уже.

      – Давай ка лучше налегни, тут уже чутка осталось, я скажу когда можно будет убрать весло в сторону.

      – Ладно. – Мышцы, спящие до этого момента литургическим сном вдруг резко пробудились с истошными криками на весь организм. Эти группы в повседневной жизни совершенно не были задействованы, из-за чего теперь каждое движение давалось все с большей и большей трудностью, а навязчивое желание прекратить грести зудело в Данииловой голове назойливым комаром. – Это не так просто, с непривычки то.

      – Всем первое время тяжело, потом люди втягиваются и начинают видеть в этом только радость. Гребем то хорошо.

      – Не знаю, думаю только о том, что мокрый как псина от пота, который уже насквозь пропитал одежду. Зачем я так тепло собрался.

      Очередной смешок Михаила не стал неожиданностью для Дани, его раздражала высокомерность проводника, но других вариантов, кроме как принять и смириться у него не было.

      Ничего во всей округи не нарушало гармоничное пение птиц и размеренные всплески воды. Звуки городской суеты не проникали сквозь невидимую стену. Даже тот самый небоскреб, который, казалось, виден вообще из любой точки в радиусе тридцати километров, таинственно пропал из поля зрения.

      – Извини, можно вопрос? Он, вроде бы, простой. – Даня в пол оборота обратился к Михаилу.

      – Угрхм. – Тот слегка кивнул головой.

      – Лодка и весла – это ты сам?

      – Ага.

      – Круто. Не могу даже представить насколько это сложно.

      – Это в тебе говорит потребитель, привыкший к потреблению, живущий за лживой пеленой того, что все вокруг – делают заводы и роботы. Но на самом деле это не так, ты сам можешь многое сделать именно своими руками. Даже не можешь – это твой долг, как ЧЕЛОВЕКА! – Михаил снова поднял палец вверх, как уже делал до этого, придавая, видимо, слову определенное значение. – Это нужно понять и осознать. Понять себя. То, что ты не амеба, что ты способен выталкивать из себя не только дерьмо. Многое ты можешь сделать сам. А процесс – мало что доставляет столько удовольствия, как созидание. Создание чего-либо, когда твоя мысль материализуется и ты привносишь в этот мир что-то новое. Это определенный энергетический обмен, который немногим понятен. Я не говорю о том, что обязательно нужно что-то столярничать. Кто-то рисует, кто-то делает фотографии. Но не себя и своей одутловатой от уколов морды, продавая ее лайкающим похотливым идиотам, а художественные фотографии. Музыка, пусть хоть электронная. Лепка из глины. Дизайн, программирование, это все можно назвать искусством. Да все, что угодно, тот же бисер. Я вот в детстве из бисера плести умел, знаешь,