Долгий камень. Женя Онегина

действовать… В нашем доме…

      – Отнюдь, – перебил я его. – Там был кто-то еще. Точно был. И глупышка Лунная им заинтересовалась.

      – Как ты живешь с этим? – спросил Баженов-младший, вглядываясь в темноту за моей спиной.

      – А я и не живу… Так, пытаюсь выжить. Без особого успеха.

      Аркашка не ответил. Только легкое касание его Черного говорило о том, что он все понял.

      Глава третья

      Когда я вышел из метро, день уже клонился к закату. Погода стояла невероятно теплая для конца октября. И удивительно солнечная для Питера. У Горьковской, как всегда, было полно людей. Я потянулся до хруста и достал из кармана сигарету. Нетерпеливо прикурил и затянулся. Странно, но курить не хотелось. Я с удивлением уставился на сигарету, покрутил ее в руках, сделал еще одну торопливую затяжку, потом еще одну.

      К чему все это?

      Странный, и очень важный вопрос.

      Вдруг появилась шальная мысль, бросить все, сесть в самолет, чтобы уже завтра оказаться… в шумном Гонконге, например. Чтобы не слышать их. Не ощущать! Забыть!

      Но я не мог.

      Отец, Лиза… Даже Бергер.

      Они не отпускали. Как не отпускал этот каменный, холодный город.

      Я приехал сюда, чтобы найти выход.

      Я приехал сюда, чтобы, гордо задрав подбородок, посмотреть в глаза тем, кто ждет падения рода Демидовых.

      Ждет. Но не дождется.

      Мальчишка на трехколесном самокате, от силы лет пяти, в яркой голубой куртке и смешной шапке в виде дракона, врезался в меня на полной скорости, свалился на асфальт и зашелся в обиженном крике. Его до неприличия спокойная мать дернула сына за капюшон, заставляя подняться, и бросила мне ленивое:

      – Извините.

      – Не смею вас задерживать, – ответил я.

      Кажется, мамаша удивились. Ее отпрыск уж точно прекратил орать и уставился на меня огромными обиженными глазами. Я подмигнул малышу и пошел вдоль Кронверкского проспекта в сторону зоопарка.

      Трамваи. Люди. Машины. Собаки.

      Город жил. Дышал. Пыхтел.

      И одновременно казался погруженным в послеобеденную дрему. Москва себе такого не позволяла даже ночью.

      Девчонку я заметил, когда свернул на пешеходный переход, чтобы забежать за кофе. Честно говоря, ужасно хотелось чего-нибудь покрепче. Но я решил быть паинькой и не доставлять Баженовым новых хлопот. Это совершенно точно была та самая белобрысая девица, что сегодня утром сидела на набережной Фонтанки. Только тогда ее скрывал безразмерный худак, а сейчас миниатюрную задницу обтягивала узкая черная юбка до колена, а из-под короткой кожаной куртки выглядывал ворот алой водолазки.

      Я мягко опустил щит и потянулся к девчонке.

      Ожидаемо, без ответа.

      Но я был обязан проверить, хотя Лунная Елисаветы и считалась единственной драконицей за последние почти полвека.

      Девчонка знала, что я ее заметил. Подмигнула нахально и легко шагнула на проезжую часть. Раздался визг тормозов, кто-то из водителей, особенно нервный, что было мочи надавил на клаксон. Испуганно