Жизнь и смерть русского рока. Время колокольчиков. Илья Смирнов

хиппи вдохновило первый стратегический прорыв в плавном течении раннего советского рок-н-ролла – музыки для танцев – и определило творческую атмосферу второго десятилетия.

      В 70-е годы советский рок в основной своей массе по-прежнему играл подчиненную и вспомогательную роль. Разве что ассортимент образцов для подражания несколько расширился:

      – Ну чуваки лабают: ЗЕПов снимают один к одному!

      Записей этих групп с красивыми названиями дошло до нас не больше, чем рукописных книг эпохи Киевской Руси: концертные фонограммы совершенно чудовищного качества – порою трудно определить, где же кончается одна песня и начинается следующая.

      Остались ностальгические воспоминания: «Ах, РУБИНОВАЯ АТАКА! Ах, УДАЧНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ!».

      Гораздо больший след в истории оставили те, кто изобрел собственный актуальный репертуар. Когда четверка воспитанников 19-й спецшколы города Москвы впервые вышла на сцену ДК «Энергетик» с песнями на РУССКОМ языке, ее предостерегали: «Англичане знают, о чем и как петь, а вы кто такие, чтобы состязаться с ними?» «БИТЛЗ пели о своих делах, а мы – о наших», – отвечал за своих коллег Макаревич[11].

      В создаваемых ими образах переливались все перечисленные выше геральдические цветы хиппизма. Прежде всего, это предельная возвышенность, аллегоричность и романтизм. Программы МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, талантливейшей группы этого поколения, похожи на настенный гобелен: замки и корабли с парусами не оставляют там практически никакого места для атрибутов реальной жизни. Из местоимений доминирует «ты». «Скромный вождь и учитель», лидер группы Андрей Макаревич, с философской точки зрения оценивает своего современника:

      Ты можешь ходить, как запущенный сад,

      А можешь все наголо сбрить.

      И то, и другое я видел не раз —

      Кого ты хотел удивить?

      Настроение песен МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, ВОСКРЕСЕНИЯ, ленинградских МИФОВ, как правило, чрезвычайно мрачное. Не имея никакого желания становиться на одну доску с теми так называемыми критиками, которые считают пессимизм отрицательным качеством произведения, лишающим его права на внимание читателя, зрителя или слушателя, мы в интересах истины должны признать, что рокеры в этом отношении оказались весьма непохожи на бардов: в песнях Окуджавы, Высоцкого и приобретавшего в начале 1970-х годов все большую популярность Аркадия Северного в десять раз больше жизнеутверждающей энергии. И трудно представить себе кого-либо из них автором таких строк:

      Мы одиноки и носим в глазах

      Лед и усталость.

      Все идеалы втоптаны в прах,

      Их не осталось.

      Наши посевы устали давать

      Чахлые всходы,

      Наши одежды и наши слова

      Вышли из моды.

      (МИФЫ – «Мы одиноки»)

      Для нас, как исследователей, интересно не то, что подобные настроения появились у авторов песен (пессимизм, как и его противоположность, вполне естественен для любого

11

Здесь и далее упоминается Макаревич Андрей Андреевич, 02.09.2022 внесенный Минюстом России в реестр физлиц, выполняющих функции иностранного агента. – Прим. ред.