Единственная Джун. Дженнифер Хартманн

о выбоину на подъездной аллее, пока мчится обратно к дому.

      У моего друга загораются глаза.

      – Она идет, Брант! Ты это слышал?

      – Я слышал, – с нетерпением говорю я, немного завидуя своему другу. Я хочу младшую сестренку. На самом деле я бы променял все на свете на младшую сестренку.

      Ты слышишь это, небо? Я отдам все что угодно за младшую сестренку!

      Не знаю, зачем я рассказываю о своей мечте небу, но мама всегда поднимает взгляд в потолок, когда молится по ночам. Может быть, она разговаривает с небом.

      Может быть, оно слушает.

      Облако из сахарной ваты не отвечает, как и заходящее солнце. Птицы не поют. Верхушки деревьев покачиваются, но тоже молчат.

      Мое желание украл ранний летний ветерок, и оно никогда не будет услышано.

      Тео садится на велосипед и машет мне рукой на прощание, усиленно крутя педали. Он чуть не падает на тротуар, крича мне взволнованно:

      – Увидимся, Луиджи!

      Я ухмыляюсь, услышав это имя. Луиджи. Это значит, что я воин. Защитник.

      Герой.

      А это намного лучше, чем «чмошник».

      – Пока, Марио! – кричу я в ответ.

      Тео снова чуть не падает с велосипеда, когда пытается помахать мне еще раз; велосипед шатает из стороны в сторону, но он ловит равновесие и мчится домой как раз в тот момент, когда его отец подводит маму к минивэну. Она держится за свой большой живот, издавая ужасные, наполненные болью звуки. Она определенно не выглядит счастливой.

      Ничего не понимаю.

      – Брант, дорогой… уже почти время ужина.

      Я вздрагиваю от неожиданности, а затем оглядываюсь через плечо. Мама машет мне рукой из дверного проема, ее темно-медовые волосы разлетаются от порыва ветра.

      – Иду! – кричу я ей в ответ, украдкой бросая последний взгляд на моего друга, запрыгивающего в машину вместе со своими родителями. Тео еще раз энергично машет мне рукой на прощание, когда машина, скрипнув шинами, выезжает с подъездной дорожки.

      – Заходи в дом, Брант. Поможешь мне намазать чесночный хлеб маслом.

      Я разворачиваюсь и, вздохнув, бегу по траве к дому.

      Мама нежно обнимает меня за плечи и целует в макушку. Я поднимаю на нее взгляд, перебирая край рубашки:

      – Мама Тео сегодня родит ребенка.

      Она улыбается, положив ладонь на свой живот. Он плоский и стройный – не такой, как у мамы Тео. Там внутри точно не прячутся арбузы.

      – О боже мой. Я знала, что это случится со дня на день. – Мама поднимает взгляд, наблюдая, как минивэн исчезает за углом. – Приготовлю им кассероль[3], когда они вернутся. Тео рад?

      – Он очень рад, – киваю я. – Он сказал, что я могу навестить их, когда они вернутся домой. Можно, мам?

      Она слегка сжимает мне плечо и смотрит на меня своими карими глазами, так похожими на теплый топленый шоколад.

      – Конечно. Бейли нам как семья, – шепчет она. – И возможно, я пересмотрю свое мнение по поводу щенка, о котором ты меня все время просишь.

      – Правда? – Я широко распахиваю глаза, не сомневаясь. – Может, мы назовем

3

Кассероль (англ. casserole) – блюдо из птицы, мяса или рыбы и овощей. В него добавляются пряные травы, приправы и жидкости. Блюдо готовится под крышкой в духовке при слабом нагреве.