Жанна де Ламот. Михаил Волконский

распорядился.

      Видно, он был очень заинтересован молитвенником, купленным Беспаловым на аукционе, если не погнушался познакомиться с этим не только по облику подозрительным субъектом, но и по разговору тоже, и отправился с ним вместе в трактир...

      Не могло быть сомнения, что Беспалов купил молитвенник не для себя – откуда ему было взять тысячу восемьсот двадцать пять рублей?

      Но странным казалось, что кто-то мог ему доверить такую сумму?

      Все это Люсли надеялся выяснить.

      Поэтому, когда принесли водку и закуску, он сначала дал Оресту выпить хорошенько, а после этого принялся его расспрашивать.

      Сам-то он знал, почему можно было дать такие большие деньги за молитвенник, и его интересовало, известно ли это самое Беспалову или тому, кто ему дал это поручение?

      – Итак, вы купили молитвенник на том основании, что это – ваша государственная тайна? – начал Люсли, когда Орест опрокинул три рюмки водки, причем, первую закусил кусочком черного хлеба с солью, а после второй и третьей только понюхал корочку.

      – Да-с, это – тайна, так сказать, впрочем не такая уж и сокровенная, – заявил Беспалов, заметно подобрев после выпитой им водки.

      – А в чем тут дело? – подзадорил его Люсли.

      – Все дело тут в том, что оный молитвенник составляет до некоторой степени семейную реликвию...

      – Вашу?!

      – Нет, не мою, но лица, мною покровительствуемого...

      – Вы кого-нибудь покровительствуете?

      – То есть, положим, что это выражение не совсем подходящее, потому что правильнее было бы сказать, что мы с ним просто в отличных, даже дружеских отношениях...

      – Как же его зовут?

      – Его полное имя – Александр Николаевич Николаев, а в аристократическом обществе все его зовут сокращенно – Саша Николаич...

      – И этот молитвенник составляет его фамильную реликвию?

      – Совершенно верно, – этот вопрос, похоже, ничуть не смущал Беспалова, и потому он, не задумываясь, продолжал: – Этот молитвенник некогда принадлежал аббату Жоржелю, ставшему впоследствии...

      —...кардиналом Аджиери, – подсказал Люсли, не выдержав.

      – Вот-вот, кардиналом Аджиери, оно самое.

      – Так какое же отношение имеет кардинал Аджиери к господину Николаеву?

      – Так он ни более, ни менее, как отец этого господина Николаева.

      – Так Николаевич – сын кардинала?!

      – Да, и еще одной русской графини, то есть, вернее, одной бывшей графини, а теперь просто госпожи Дюплон...

      – Это что-то очень сложное...

      – Да, история очень длинная и непростая; это, смело можно сказать, не медведь в трубку начхал... Романея... печальная романея!..

      – Как вы сказали?

      – Я говорю, романея, то есть романтическое происшествие, и если вы – писатель или хотя бы желаете стать таковым, не сможете заимствовать готовый сюжет...

      – Расскажите, пожалуйста...

      Орест Беспалов покачал головой.

      – Если все рассказывать, так в этом графинчике водки не хватит...

      – Вы не беспокойтесь, я велю подать еще, – заявил Люсли, после чего налил и