Жанна де Ламот. Михаил Волконский

трактир... и все такое прочее... И все по поводу такого священного предмета, как молитвенник... Отсюда вы видите, что я руководствовался возвышенными чувствами!

      – Да! – вспомнил Саша Николаич. – Вы же должны были откупить на аукционе молитвенник... Ну, хоть это-то вы сделали, по крайней мере!..

      Орест пожал плечами.

      – Разве вы могли сомневаться в словах Ореста Беспалова? Разумеется, купил!

      – И где же он, этот молитвенник?

      – Остался в руках аукционного мастера, которому я смог внести выданную мне вами сумму задатка с тем, что остальное доплачу потом...

      – Но ведь я вам дал сто рублей!

      – Совершенно верно.

      – И вы их внесли только в виде задатка?!

      – Д-да!

      – И за сколько же вы купили молитвенник на аукционе?

      – За тысячу восемьсот двадцать пять рублей!

      Саша Николаич выпустил из рук книгу и открыл рот.

      – Да вы как? – спросил он. – Напились-то до аукциона или после?..

      – Нет, гидальго, после!.. И напился я в обществе того самого джентльмена, который и набавлял цену! Во всяком случае, можно утешаться тем, что молитвенник, значит, стоит таких денег... Вероятно, это величайшая библиографическая редкость!..

      – Тысяча восемьсот двадцать пять рублей! – повторил потрясенный Николаев.

      – Да ведь вы же сами, – остановил его Орест, – изволили сказать мне, чтобы я не стеснялся в деньгах, если нужно!

      – Ну, хорошо... Ну я-то думал... ну там сто рублей все... Но чтобы такую сумму доплатить!..

      – Да кто это вам сказал, гидальго, что ее надо платить?

      – А как же иначе? Я хочу вернуть этот молитвенник во что бы то ни стало!..

      – И вернете!

      – Каким же это образом?

      – Гениальность Беспалова, – Орест подтянул и утвердил обе ноги на подоконник, обхватил их руками, оперся подбородком о колени и пристально посмотрел на Сашу Николаича, после чего произнес: – Сегодня на аукционе торг, и на нем догнали цену молитвенника до тысячи восьмисот двадцати пяти рублей... В счет этой суммы я внес сто рублей, а остальные деньги вносить я вовсе не собираюсь. . . тогда молитвенник поступит на переторжку, на которую я явлюсь, а мой конкурент, вероятнее всего, больше не появится, и на переторжке молитвенник останется за мною рубля за два-три... Ведь книга – не водка, и таких любителей, которые платили бы за нее большие деньги, можно встретить не каждый день... Таким образом, вся операция будет стоить вам сто три или сто четыре рубля... Вы поняли теперь?

      – Да, теперь понял.

      – Ну, еще бы, когда я так все толково разъяснил!.. Ну а теперь, гидальго, до свидания, я отправляюсь отоспаться, по обыкновению, к родителю своему, титулярному советнику Беспалову, ибо вполне сознаю, что в моем настоящем виде я в этот дом неприемлем!

      – Ну, так уж и быть! – усмехнулся Саша Николаич. – Пройдите в вашу комнату потихоньку и выспитесь там!

      Орест спрыгнул с подоконника, пошатнулся, но самостоятельно выпрямился во весь свой рост и произнес:

      – Орест Беспалов не унизится