Штрих-код. Анна Мирович

Ростислава уезжает от общежития, и невольно вздохнула с облегчением. Сейчас, когда она вошла в комнату и заперла дверь, ей стало спокойнее.

      После смерти родителей ее мир, прежде свободный и большой, сделался маленьким – стеклянным шаром на ладони. Сейчас Катя вернулась в него, без сил опустилась на кровать, застеленную казенным красно-зеленым одеялом, и безумие окончательно разжало пальцы.

      Она была дома. Здесь никто не мог ее обидеть.

      Открыв социальную сеть, Катя вписала имя и фамилию своего нового знакомого, но поиск не отозвался. Похоже, Ростислав Белецкий не проводил время в интернете. Катя отложила телефон и вдруг, повинуясь властному зовущему чувству, вытащила из-под кровати старую спортивную сумку и принялась собирать вещи.

      «Куда ты?» – спросил внутренний голос, и Катя ответила вслух:

      – Я хочу спастись.

      По коридору процокали шаги – кто-то неторопливо прогулялся из конца в конец, и Катя вдруг представила: сгорбленная фигура с изуродованными кожной болезнью руками, ноги, в которых колени вывернуты в обратную сторону. Она подошла к двери, прислушалась: тишина. Никого.

      Вспомнился оскал второго – как у человека может быть столько зубов? Они же в несколько рядов росли, как у акулы… И только сейчас Катя поняла, что настолько сильно напугало ее в общем-то приличном облике незнакомцев.

      Запах. От них пахло зверем – мокрой шкурой хищника, который мчался сквозь дождливую ночь, готовясь сомкнуть челюсти на горле жертвы. На ее, Катином горле.

      Документы отправились в маленькую сумочку, Катя перебросила длинную лямку через плечо. Удивительно, как у нее мало вещей – покидая съемную квартиру, в которой они жили с родителями, Катя почти ничего не взяла с собой. Фотография, где все они на берегу моря, и отец обнимает мать и Катю за плечи, и серебряное кольцо – мать носила его, не снимая, а перед той поездкой на проклятом Рейндж Ровере вдруг взяла и сняла.

      Когда Катя смотрела на эти бесхитростные сокровища, ей казалось, что родители еще живы – просто куда-то ушли. Фотография и кольцо отправились на самое дно сумки, и, положив сверху одну из своих футболок, Катя неожиданно обозвала себя дурой.

      К ней подошли какие-то кривляки. Наверняка это был розыгрыш, потому что невозможно же говорить о ведьмах всерьез! Конечно, где-то рядом был оператор с камерой, и скоро можно искать себя где-нибудь в видеорозыгрышах. А Катя перепугалась настолько, что села в машину к незнакомцу, и слава Богу, он высадил ее возле общежития, а не завез на окраины и не надругался!

      Как можно быть такой дурой, чтобы поверить ему и сейчас собирать вещи?

      Катя затолкала сумку под кровать. Хватит, надо успокоиться и прийти в себя. Да и пообедать было бы неплохо – пересчитывая свои нехитрые капиталы, Катя пошла к двери. Пиццерия на втором этаже торгового центра через квартал от общежития была прекрасным местом, чтобы провести несколько часов, не думая ни о ведьмах, ни об охотниках на ведьм.

      Как Ростислав назвал их? Гнилые гончие?

      От названия веяло запахом