Книга и меч. Записи о доброте и ненависти. Том 3. Цзинь Юн

и сел обратно на свой стул.

      Чэнь Цзялуо сказал:

      – Наши боевые братья не знали всей ситуации раньше и даже умудрились направить оружие друг против друга. Души наших родителей на небесах, должно быть, очень опечалены. К счастью, никто из нас не пострадал и мы не совершили непоправимых поступков.

      Цяньлун почувствовал резкую сухость в горле, его сердце бешено заколотилось, через некоторое время он сказал:

      – Я просил тебя отправиться по делу в Пекин, но ты отказался. Я все разузнал и в курсе, что ты успешно прошел экзамен на провинциальном уровне, это очень хорошо. С твоим талантом, эрудицией и способностями ты с легкостью сдашь столичный и, конечно же, заключительный дворцовый экзамен[1]. В будущем ты мог бы стать губернатором, министром или дасюэши[2]. Это принесло бы огромную пользу не только нашей семье, но и всей стране. Зачем же заниматься таким бесчестным делом, оставаться неверным, неблагодарным, совершать мятежные и незаконные поступки?!

      Чэнь Цзялуо резко повернулся к нему:

      – Брат, я никогда не говорил, что ты нечестен, неблагодарен и занимаешься незаконным делом. Но эти слова прозвучали из твоих уст в мою сторону.

      Цяньлун удивленно ответил:

      – Как высокопоставленное лицо я должен быть верен своему делу. Восстание против императора – величайшее преступление. А я и есть император, как же я могу быть неверным?

      – Очевидно, что ты ханец, тем не менее ты присоединился к северным варварам, разве это зовется верностью? Когда наши родители были живы, ты не заботился о них должным образом, вместо этого отец, находясь у власти, каждый день падал перед тобой на колени. Как ты можешь жить после этого со спокойной душой? Разве это благочестивый поступок?

      Капли пота одна за другой выступили на лбу Цяньлуна, он прошептал:

      – Тогда я не знал. Это случилось весной этого года, когда покойный лидер вашего Ордена, Юй Ваньтин, пришел с визитом во дворец. Однако, как и любой человек, я предпочитаю верить в то, что видят мои глаза. Если я и ошибался, причиной этому лишь моя глупость, но, если все на самом деле правда, я не мог отдать дань уважения родителям раньше. Именно поэтому я отправился в Хайнин, чтобы почтить их упокоенные души.

      Той весной Юй Ваньтин в сопровождении Вэнь Тайлая пришел во дворец и передал Цяньлуну письмо от госпожи Чэнь Сюй, в котором подробно описывалось все произошедшее. Кроме того, в письме упоминалось, что на его левой ноге есть родимое пятно, что было явным подтверждением ее слов. Цяньлун практически без сомнений поверил в это. После ухода Юй Ваньтина он вызвал Ляо Ши, пожилую няню, и втайне расспросил ее, узнав больше подробностей.

      Тринадцатого августа пятидесятого года правления Канси[3] наложница четвертого сына императора Юнчжэна, представительница рода Нюхуру[4], родила дочь. Вскоре прошел слух, что жена влиятельного министра Чэнь Шигуаня родила в этот же день. Тогда

1

Система государственных экзаменов в Китае при династиях Мин и Цин на присуждение ученых степеней: 乡试 [xiāngshì] экзамены на уровне провинции; 会试 [huìshì] экзамены на уровне столицы; 殿试 [diànshì] дворцовые экзамены.

2

大学士 [dàxuéshì] Дасюэши – досл. «великий ученый муж», гражданский чин 5-го ранга, учрежденный в эпоху Мин; дасюэши состояли советниками при императоре.

3

康熙 [kāngxī] Айсиньгеро Сюанье (1654–1722) – четвертый маньчжурский император династии Цин; «Канси» – девиз его правления, в переводе «процветающее и лучезарное».

4

钮祜禄 [niǔhùlù] Нюхуру – влиятельный маньчжурский клан эпохи Цин.