Одна жизнь. Андрей Александрович Сидачев

чем заняться.

      Интересно, что именно от Насти я узнал много такого, что, казалось бы, должен был узнать от парней. Например, она рассказала, что если поджечь лавровый лист, бросить его в стакан с водкой и выпить, запаха не будет.

      Сейчас я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, но тогда это была настоящая, искренняя дружба, которую ничто не могло разрушить.

      Мама всегда смеялась, когда Настя подходила к нашему дому, вставала у забора и тонким голоском кричала моё имя. Позже у нас появился домашний телефон, и мы начали созваниваться заранее.

      Часть 5 – Любовь к технике

      Я взрослел. С каждым днём мне становилось всё интереснее наблюдать за своими сверстниками и их изменениями. Кто-то начинал курить, кто-то уже водил автомобиль, а кто-то проводил вечера за распитием спиртных напитков возле небольшого магазина, сидя за деревянным столиком. Меня это совсем не интересовало. С самого детства меня тянуло к технике, особенно к рулю.

      Когда у мамы появился муж, а по совместительству мой отчим, мне как будто бонусом достались и бабушка с дедушкой. У деда был автомобиль, который он берег как зеницу ока. Это была чёрная "Волга", и я помню её до сих пор.

      Мои новые бабушка с дедушкой держали скотину, и с детства я помогал им собирать сено: граблями складывал его в копны и утрамбовывал. Честно говоря, покос я не любил. Что там любить? Жарко, на тебе куча одежды, чтобы защититься от укусов оводов и комаров, а сено колючее. Единственной радостью было скакать на вершине копны – место, где можно было подурачиться безнаказанно.

      Дед находил необычные способы доставлять сено домой. Например, использовал старые кабины от машин: срезал верхнюю часть, переворачивал её, нагружал сеном и прицеплял к автомобилю. Чтобы не повредить машину, он использовал старые велосипедные покрышки, которыми крепил сено к рессорам. Машина тянула груз, а если что-то застревало, просто рвались покрышки, но автомобиль оставался целым. Именно тогда я впервые сел за руль – пусть и на коленках, но всё же рулил.

      Со временем я привязался к своему отчиму и начал называть его папой, а его родителей – бабушкой и дедушкой. И сейчас я убеждён: отец – это не тот, кто тебя родил, а тот, кто тебя воспитал. Конечно, первое время бабушка относилась ко мне сдержанно, как к чужому, но дед никогда не давал мне почувствовать себя лишним.

      Позже у нас появился мотоцикл – красная "Планета 5". Я был худым мальчиком, и заводить мотоцикл сначала помогал отец. У этой модели была особенность: если неправильно запускать двигатель, она могла "лягнуться" – с такой силой отбросить ножной рычаг, что нога потом болела весь день. Со временем я научился заводить её сам. Для этого сначала не включал зажигание, вставал обеими ногами на рычаг, слегка прыгал, доводя его до нужного положения, а потом резко включал зажигание и прыгал вниз. Однажды, когда я ошибся, рычаг отбросил мой тапок прямо в голову отцу.

      С родным отцом я перестал видеться, и теперь, говоря "отец", я подразумевал отчима. После мотоцикла у нас появился "Москвич", но я на нём