Двадцать одна сказка обо всём на свете. Игорь Дасиевич Шиповских

ты пойми Егор, я их самих-то даже и не видел,… времени было мало!… ты же знаешь, прежде всего, служба!… А на афишах вроде они изображены,… и имена схожи, хотя фамилии я не разобрал, просто не успел,… всё же бегом, быстрей!… Да ты бы сам поехал, посмотрел, разведал,… самому-то оно надежней!… – присоветовал ему друг.

      – А что, ты прав!… вот возьму да и поеду!… остаёшься за меня!… – резко скомандовал князь и тут же засобирался в дорогу. А уже ранним утром, уладив все дела, и ни на минуту не задерживаясь, он лихо вскочил на своего вороного жеребца и отправился в Париж. Всю дорогу князь был в приподнятом настроении, он почти и не сомневался, что это его любимые Ариша и Настя. Егор спешил, желая ещё до сумерек добраться до столицы. Переходя с галопа на аллюр, и лишь изредка давая коню передышку, к вечеру он, как и задумывал, прибыл в Париж. Узнав на первой же заставе у своих земляков, где остановились их соотечественницы две балерины из Москвы, а к тому времени уже весь город знал адрес русских знаменитостей, князь немедленно направился туда.

      По пути петляя среди улиц и площадей, он не раз видел расклеенные театральные афиши, на которых художник отобразил явно его девочек. Яркое тому подтверждение была красочная надпись под их портретами на русском и французском языках. Сомнения уже не оставалось – это они его любимые, его ненаглядные Аришенька и Настенька. Уже стемнело, когда он въезжал на указанную ему улицу. Оставалось каких-то несколько десятков метров, и он наконец-то увидит своих родных девочек. А они, тем временем закончив сложнейшую последнюю репетицию, ведь завтра премьера, возвращались из театра. Морис как всегда находился рядом и сопровождал их. Было так приятно пройтись после столь трудного рабочего дня по вечерним уютным, залитым романтическим светом, улочкам Парижа и подышать его легким наполненным ароматом любви и свежести воздухом.

      Весело разговаривая, уже почти совсем подойдя к дому, они и не заметили, как одновременно с ними с другой стороны улицы под неярким светом фонарей к ним навстречу направляется какой-то военный всадник. Насте первой обратившей на него внимание неожиданно показалась знакомой такая ловкая манера держаться в седле. Сердце, предчувствуя негаданную радость, яростно забилось. Чуть замедлив шаг, она уже почти остановилась, пытаясь получше разглядеть движущийся к ней навстречу силуэт. А князь, сходу узнав поступь своих милых девочек, для скорости пришпорил коня. Но вдруг в этот момент от каштанов, угрюмо стоявших у кромки дороги, отделилось три мрачные тени. Буквально мгновение и они уже стояли подле Ариши и Мориса.

      – А ну-ка месье погодите,… мне тут надо кое с кем поговорить… – шипящим голосом произнесла одна из теней, направив клинок в грудь Мориса. Настя вмиг узнала этот противный скрипучий тембр и на секунду замерев, впала в оцепенение, то был Протас Собак, здесь в Париже, с клинком и ночью.

      – Придержите-ка пока этих двух!… – гаркнул он своим подельникам, и, сделав пару шагов, вплотную приблизился к Насте, – вот уж не