Шоколадное убийство. Рукопашная с Мендельсоном. Галина Куликова

Майя, тоже почему-то разрумянившись.

      Стас вел себя странно, нельзя было не признать. Непохоже, что у него белая горячка. И он значительно протрезвел после ледяного душа. Майя знала, что душ был ледяным, потому что уже не в первый раз присутствовала при «самовытрезвлении» старшего лейтенанта.

      – Я посуду умею мыть, – сказал тот. – Пол могу протереть мыльной тряпкой. Картошку опять же почистить. И курить стану на балконе. И пить перестану. Ну, сокращу то есть.

      Выглядело это так, будто он себя расхваливает как товар на ярмарке. Майя смотрела на него во все глаза.

      – Это правильно, – осторожно заметила она наконец. – Пить не надо. Это дело такое – смешаешь то и то, получится дрянь какая-нибудь.

      «Чего смешаешь-то? – подумал Стас. – Женщину с водкой? Действительно, лучше не смешивать».

      – Ну, тогда давайте я вас поцелую, что ли? – спросил он неловко, не представляя, что нужно делать дальше. Никогда прежде он не думал, что станет затесываться в женихи таким вот странным способом.

      – Вы меня поцелуете? – не поверила Майя. – Зачем?

      – Как – зачем? – неожиданно рассердился Стас. Не привык он выглядеть дураком. Никогда никому не позволял над собой смеяться. – Разве мы не пришли к соглашению?

      – О витаминах? – на всякий случай уточнила Майя, решив, что кто-то из них точно сошел с ума.

      – О каких витаминах? – удивился старший лейтенант.

      – О которых мы должны были срочно поговорить.

      Половцев молчал целую минуту. Но, в конце концов, он все же работал оперативником, хотя в настоящее время и находился слегка не в форме. Поэтому, когда минута прошла, он попросил:

      – Дайте-ка мне ту записку, которая привела вас сюда в столь поздний час. И вообще, не пора ли нам перейти на «ты». А то глупость какая-то выходит – почти поцеловались, а все «выкаем».

      – Ладно, – легко согласилась Майя, которая и сама об этом давно подумывала. – Разрешаю говорить мне «ты».

      И она протянула ему записку.

      Половцев развернул, прочитал и неожиданно громко выругался:

      – Твою мать!

      – Старший лейтенант! – возмутилась Майя, при которой никогда еще не ругались так нагло и откровенно. – Что это вы себе позволяете?

      – Мы перешли на «ты», – напомнил он, повеселев.

      Да, он испытал огромное облегчение, потому что написал вовсе не то, чего от него ждали. Однако, как ни странно, к этому облегчению примешивалось и разочарование. А что, если бы все получилось? Неужели он действительно мог бы жениться? Вот на этой самой девице, которая смотрит на него, как медсестра на больного, самовольно отцепившего от себя «лишние» трубки.

      – Стас, что ты себе позволяешь? – спросила Майя. Ей было непривычно называть Половцева по имени и на «ты», но ей это понравилось. Пожалуй, ради такого дела стоило прогуляться ночью по улице. – И объяснишь ты мне наконец, что за срочность разговаривать про витамины? И почему ты Сильвестра прогнал?

      Половцев, прознав, что он не сделал предложения руки и сердца, заметно ожил, охамел и снова