Лицом к лицу. Валентин Колесников

“Московской”, с этим я соглашусь с тобой. Да надо хлеба в дорогу, наш военный паек рассчитан на три дня пути, что в наших вещевых мешках за спинами, это же ничто, как ты считаешь Ваня?

      – Я считаю, что с водкой нам будет и сытно и весело в спец купе, можно до Самары отоспаться и не вылезать из постели.

      – Ну, знаешь, друг, я привык рано вставать к лошадям, да работать, это и здоровье, и отдых, и радость, помню, когда дедушка Эрнест отправил меня семилетнего мальчишку в гимназию интернат, я хотел сбежать оттуда, но сдержал себя. Припоминаю, как мама плакала, что не увидит меня почти целый учебный год, и я целых полгода строил планы побега, но потом учеба меня увлекла, особенно немецкий язык, которым я владел досконально в отличии от моих первоклассников.

      – А я, кроме русского языка другого и не знаю, как ты владеешь тремя, русским, немецким и латышским, прямо полиглот какой-то! – с улыбкой подыграл самолюбование капитана Иван.

      – Ну ладно, ладно, Ваня, увлекся немного, просто давно не был дома, как там мама, старик Янош, да сестричка Эльза?

      – Как ни будь съездим к ним, возьмешь меня, а Фердинанд Янович? – Иван специально поддел самолюбие Фрица изменив его имя, и стал смотреть, а что на это он скажет?

      – Да понимаю, Фриц, звучит как-то не по-русски, режет слух?

      – Да не обращай внимание, друг, я привык к твоему имени и не реагирую, мне не режет слух…

      Так болтая о том о сем, друзья зашли в привокзальный гастроном. Купив по три бутылки Московской, и сырокопченой колбасы по три палки, да хлеба, расплатились и упаковав все в свои дорожные мешки отправились в привокзальный ресторан, что находился, примыкая к залу ожидания. У входа стоял в форме милиционер, пост этот учредил губ Исполком Москвы, чтобы пресечь нежелательных элементов и пускать пассажиров при предъявлении билетов на поезда. Офицеры показали ему свои удостоверения. Милиционер выпрямился по стойке смирно и отдав честь рукой под козырек, пропустил в зал ресторана.

      – Смотри, как картинно среагировал, точно дал понять обслуге о негласном контроле инспекторов в штатском, чтобы обслужили нас по высшему разряду! – высказался Иван, когда они проходили в зал.

      – Да брось ты, старлей, мы, как бы в отпуске, на пути к нашему будущему, а ты еще на службе, расслабься, никто не следит за нами, поверь?! – осадил Колесникова Фриц.

      – А давай проверим, зуб даю в ресторане нет коньяка, кроме водки?

      – И, что?

      – Попробуй закажи нам по сто грамм, ну скажем Армянского, если для нас найдется, то уверен, что был сигнал, который безупречно сработал?! – настаивал на своем Колесников.

      – Ну, сразу видно, где ты служишь, в Главном Управлении Внутренних Войск!

      – А то!? – с улыбкой ответил Иван, усаживаясь за выбранный столик.

      Высокие стены в ресторане были разрисованы панно сельскохозяйственными успехами индустриализации и улыбающимися тружениками на обширных житницах полей. Облюбовав свободные места, друзья сидели, спрятав чемоданы и сложенные под стол вещевые