Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом. Пелам Гренвилл Вудхаус

в июле, – уточнил Уолли. – Я заплатил ему пять шиллингов.

      – Ничего себе! – возмутилась Джилл. – Ну и хапуга! Небось, последние твои деньги.

      – Вообще-то, даже чуть больше. У меня было три шиллинга и шесть пенсов. Однако Провидение смилостивилось, и как раз в то утро помощник викария оставил без присмотра ящик для пожертвований на деревенский орган… Воровские наклонности вкупе с лезвием перочинного ножика творят чудеса! Никогда больше деньги не доставались мне так быстро. – Уолли снова глянул на снимок. – Впрочем, тогда я полагал иначе. Пока вскрывал коробку, раз десять умирал мучительной смертью. Ты замечала, как долго тянется время, когда извлекаешь шиллинг и шесть пенсов из чужой кассы? Казалось, прошли века! Ах да, с тобой же такого не бывало.

      – Бедняжка!

      – Оно того стоило.

      – Так и хранишь его с тех пор?!

      – Не расстанусь за все миллионы миссис Пигрим! – воскликнул он неожиданно горячо. – Правда, она и не предлагала.

      Наступило молчание. Джилл украдкой поглядывала на Уолли и видела его по-новому, чувствуя робость и смущение. Молодой человек будто ожил в ее глазах, обнаружив скрытые глубины своей души.

      – Пат умер, – первой подала голос Джилл, ощутив необходимость хоть что-то сказать.

      – Мне нравился Пат.

      – Подобрал какую-то отраву, бедняга… Кажется, с тех пор прошла вечность.

      – А по мне, все было как будто вчера. Интересно, кому теперь принадлежит ваш старый дом?

      – Я что-то слышала о новых хозяевах… – задумалась Джилл. Странная неловкость пропала, говорить стало легче. – Фамилия… вроде бы Дебенхэм.

      Вновь наступила тишина. Ее нарушил звонок в дверь, словно будильник, рассеявший сон.

      – Твой дядя, – кивнул Уолли.

      – Ты что, хочешь его впустить?

      – Вообще-то, собирался.

      – Если дядя тебя увидит, его удар хватит!

      – Ничего, пускай глянет на дело в свете арендной платы. Почему бы и мне не получить удовольствие от его проделки?

      Уолли вышел из гостиной, и стало слышно, как открывается входная дверь. Джилл ждала, затаив дыхание. Жалость к дяде боролась с мыслью более суровой: «Так ему и надо!»

      – О, привет! – донесся голос Уолли.

      – Привет-привет! – послышался в ответ знакомый бодрый голос с лондонским выговором. – Слушай, ну и высоко же ты угнездился! Лестница в небеса, да и только. Иду, гадаю, застану ли тебя, и все такое прочее…

      Джилл в смятении огляделась, будто зверек в западне. Как ни абсурдно, но каждый нерв ее тела протестовал против встречи с Фредди. От одного его голоса заныли старые раны.

      Подбежав к двери гостиной, она прислушалась. В конце коридора невидимый Фредди, судя по шороху, снимал пальто. Она на цыпочках метнулась в другую сторону, к спальне. Окно здесь выходило на широкую крышу, вид с которой так хвалил дядя Крис. Джилл бесшумно выскользнула наружу, прикрыв за собой створку.

2

      – Послушай, Мейсон, старина! – воскликнул Фредди, входя в гостиную. – Надеюсь, ты не в обиде, что я так запросто нагрянул? Просто сердце