Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом. Пелам Гренвилл Вудхаус

откашлялся.

      – Боюсь, у меня дурные вести, Джилл, – начал он. – Я тоже вложился в «Объединенные краски»… – Он потеребил усы. – И серьезно проиграл. Очень серьезно…

      – Фу, негодник! Знаешь же: тебе нельзя играть в азартные игры.

      – Крепись, Джилл! Я… я… дело в том… ладно, не буду ходить вокруг да около. Я потерял все! Все!

      – Все?

      – Да, все! Просто катастрофа! Этот дом придется продать.

      – Но… разве дом принадлежит не мне?

      – Я твой опекун, душенька… – Дядя Крис яростно выпустил дым. – Слава небесам, у тебя богатый жених!

      Джилл смотрела на него в недоумении. Деньги как таковые никогда не вторгались в ее жизнь. Конечно, за вещи, которые хотелось иметь, следовало платить, но за этим следил дядя Крис, а она все воспринимала как должное.

      – Я не понимаю… – проговорила она.

      Но тут же поняла, и ее захлестнула волна жалости. Милый старый дядюшка! Как мучительно, должно быть, ему стоять здесь сейчас и признаваться в своей неудаче! Джилл пока не ощущала собственной потери, а лишь неловкость от унижения старого близкого друга.

      С дядей Крисом было неразрывно связано все самое приятное в ее жизни. Она помнила, как он, точно такой же, как сейчас, только с шевелюрой погуще и покудрявее, терпеливо и не жалуясь играл с ней на жарком солнце. Помнила, как вернулась домой с первого своего взрослого бала и сидела с дядей, попивая какао и болтая обо всем на свете, до самого рассвета, когда зачирикали птицы и наступило время завтрака.

      Помнила театральные вечера и веселые ужины, помнила выезды за город с обедами в диковинных старых харчевнях, дни на реке, дни в спортивных клубах, в музеях. Неизменно веселый и добрый, он навсегда останется для нее милым дядюшкой Крисом, что бы ни натворил!

      Джилл подошла и прижалась к нему, взяв под руку.

      – Бедненький мой дядюшка, – вздохнула она.

      Ярко-синие глаза его смотрели твердо и даже несколько сурово. Со стороны могло показаться, что девушка пытается подбить своего прямого и честного отца-военного на поступок, противный его открытой натуре. Сейчас дядя Крис мог бы позировать для аллегории добродетели. Однако, когда племянница заговорила, его строгая выправка дала слабину.

      – Бедненький? – растерянно переспросил он.

      – Ну конечно! Так что нечего напускать на себя возвышенный трагизм! Тебе он не подходит, ты слишком шикарно одет.

      – Но, дорогая моя… Ты что, не поняла?

      – Да все я понимаю!

      – Я растратил все деньги – твои деньги!

      – Да, ну и что?

      – Как это, ну и что? Ты разве не злишься на меня?

      – Да как можно злиться на такого милого старичка?

      Отбросив сигару, дядя обнял Джилл. В первый миг она испугалась, что он расплачется. Только не это! Такого ужаса потом вовек не забыть. Ей вдруг показалось, будто дядя еще совсем крошка, которого надо защищать и лелеять.

      – Джилл, – проговорил дядя Крис, давясь слезами, – ты… ты – стойкий маленький солдатик!

      Джилл поцеловала его и, отвернувшись,