Не нашего племени. Дмитрий Типаков

официальной юридической практики.

      Но куда более полезную, хотя и менее значимую, на первый взгляд, информацию Ильяс получил в самой последней фирме. Информация эта вырисовывалась из небольшой детали в картине гастрономических предпочтений Младенцева, которой со следователем поделилась Светлана Борисовна, взбитая стенографистка, годившаяся Алексею в матери, и с материнской же теплотой и умилением отзывавшаяся как о нём, так и о его любимом продукте питания.

      – Знаете, Ильяс, стоило кому-нибудь принести в контору тортик, Лёша тут же налетал на него как воробышек и склёвывал все малинки, до которых мог добраться. Аккуратно так подхватывал пальчиками и сразу в рот. В такие моменты от его скромности не оставалось и следа, простите.

      Как же я смеялась, когда за оставшуюся у кого-то на куске торта ягоду, он был готов отдать свой кусок целиком, к которому он и не прикасался. Мучное и сладкое он не любил, хотя был довольно крупненьким. Он напоминал мне моего сына в детстве. Я когда узнала его фамилию, так смеялась и прямо таки влюбилась в этого парнишку. Вот, знаете, будто смотришь на 40 летнего парня с внешностью и телосложением пятилетнего мальчика. Ой, как же жалко!

      Знаете, я всегда ругала своего сына, что он продал нашу семейную дачу. Ах, с каким же удовольствием я бы вырастила на ней Лешеньке малинки и накормила бы его досыта. Теперь уже только на могилку принесу ему. Ах да, не могли бы вы помочь, узнать, где он будет похоронен? Не хочу лишний раз бередить душу его родителям.

      – Конечно, Светлана Борисовна. Я обязательно сообщу вам. Мы очень вам признательны. Берегите себя.

      Ильяс оставил женщине свой платок и выразил искренне восхищение её добросердечию, которое хоть как-то приблизило их с Адилем к ответу на вопрос о выпачканных пальцах юриста.

      На работу с послужным списком Младенцева ушло несколько дней. За свою недолгую карьеру юрист сменил почти с дюжину фирм. В основном он занимался защитой потребительских прав, временами проскальзывали дела по алиментам и пенсионным выплатам. К своим 35 годам Младенцев успел призвать к финансовой ответственности с десяток необязательных отцов, стольким же пенсионерам помог выгрызть у государства не начисленные по ошибке средства. Остальные его дела, связанные с представительством в суде жертв отравления, мошенничества или некомпетентного обслуживания, с переменным успехом выводили кривую карьеры на следующий уровень.

      Данных Шагаева ни в одном из материалов не значилось. С заявлениями о перерасчете пенсии ни к Младенцеву, ни к какому-либо другому юристу он не обращался. Ни законных, ни внебрачных детей у Шагаева не было. Без увязки с трудовиком становилось понятно, что проверка каждого папаши, привлеченного Младенцевым к финансовой ответственности, или клиента, не довольного тем, как юрист отработал свою далеко не самую скромную ставку, выльется в недели безрезультатной