Наложница. Жизнь на цепи. Лия Совушкина

несправедливости, когда Сяомин стояла на коленях перед собравшимися в их поместье родственниками. Беззвучные крики и проклятья, которыми осыпали девочку.

      Всё что когда-либо цепляло, вызывало насыщенные чувства, теперь виднелось в виде парящих изображений. Комок света потускнел, теряя краски с каждой новой картиной. Детство сменилось на жизнь в гареме. Тяжелые и смутные времена, когда душа боролась за свое место. Редкие светлые моменты, наделенные счастьем и любовью, связанные с Повелителем. Нет. Юйлуном, ведь в этом месте у него не было власти. Душа девушки ярко вспыхнула, наполняясь яростью, стоило показаться сценам, что произошли не так давно. Наглая и занявшая её место Сэ Мэйли, её полные превосходства глаза.

      До безумия захотелось вырваться из этой пустоты, вернутся туда, где мир наполнен красками и звуками, а в воздухе витают сотни ароматов. Где-то на грани слышимости, едва заметно, раздался протяжный рык. Душа трепыхнулась, оторвавшись от картины, на которой Юйлун нежно улыбался другой. Рык повторился, маняще и звонко, словно звал. Душа Сяомин заметалась на месте, не зная от куда раздаются звуки.

      «Кто ты? Почему я слышу тебя? Где ты?» – светлячок медленно задавался вопросами, что тягуче возникали в сознании.

      Картины прошлого начали с треском, оглушающим и отдающим болью, рассыпаться. Одна за одной, они разлетались на сотни и тысячи крохотных осколков. Осыпаясь вниз, кусочки воспоминаний растворялись во тьме.

      «Я не хочу умирать! Ты слышишь?! Не хочу! – комок света замельтешил возле картин, что продолжали рассыпаться, – Я осознала, всё осознала! Мой путь был неправильным, недостойным! Прошу, дай мне ещё один шанс! Я стану… стану лучше…»

      В треске последней картины, изображающей припавшую на передние лапы кошку, явственно мелькнул свет. Глаза зверя засверкали, осыпаясь последними. Оглушающий рык раздался совсем рядом, заставив шарик света метнутся в противоположную сторону. Закрутившись на одном месте, душа неожиданно рванула вперед. Летя сквозь тьму, набирая сумасшедшую скорость, ощущая почти невероятное чувство облегчения. Кошачий рык слился с яркой ослепляющей вспышкой света.

      Чувство боли возникло внезапно, наполняя Сяомин огнем агонии последних минут жизни. Раздираемая на кусочки, ощущая, как плавятся внутренности, она оказалась заперта в этой нескончаемой пытке. Время то ускорялось, то замедлялось, застывая на одном месте. Ослепляющий свет, вспыхнувший во тьме пустоты, принес лишь боль и страдания. Хотелось вернуться в ту мрачную бездну, перестать ощущать эту агонию, пусть и утратив при этом остальные чувства. В сознании всё ещё бился тот последний, самый громкий и отчетливый, кошачий рык.

      ***

      Переливчатое пение птиц. Шорох травы, приминаемой чьими-то лапами. Щекочущий запах хвои, дурманящий и давно забытый. Нежные порывы прохладного ветра, заставляющие ветви деревьев мягко покачиваться и осыпаться пожелтевшими иголками. Яркий свет, пробивающийся сквозь закрытые веки. Легкость в теле, странная