Пари на отличницу. Алекса Гранд

заставляет недовольно морщиться. А еще отвлекает от созерцания хорошенького затылка одной миниатюрной брюнетки. Девушка переминается с ноги на ногу и старается что-то записать в пухлый коричневый блокнот.

      Бесперспективное занятие в такой толкучке, как по мне.

      Правда, сообщать об этом девушке я не собираюсь. Делаю шаг вперед и в третий раз сдуваю волнистую прядь с маленького аккуратного уха. Отчего незнакомка испуганно вздрагивает и медленно ведет ладонью по изящной смуглой шее.

      – Ну, Егор…

      – Отстань, Паш.

      Я досадливо отмахиваюсь от раздражающего фактора в лице лучшего друга и отвешиваю ему смачный подзатыльник. Пропустив торжественную речь ректора в честь Дня знаний, Пашка Веселовский, высокий долговязый шатен, отхлебывает кока-колу из банки и давится, выплевывая жидкость на одну из наших одногруппниц, стоящих рядом.

      Шикарное собрание бакалавров. Мда.

      – Ты можешь хоть пару минут не отсвечивать, а?

      Толкаю друга в бок локтем и возвращаюсь к прерванной игре, гадая, почему не видел незнакомку на потоке раньше. Хотя, с моими-то прогулами.

      – Ну, Пота-а-ап!

      Веселовский все-таки отвлекает меня воплем раненого бизона, и я не рассчитываю траекторию своего движения. Подаюсь вперед чуть больше, чем следует, и мажу носом по аккуратному уху, втягивая дурманящий цитрусовый аромат духов.

      В свою очередь, брюнетка дергается, роняет свято оберегаемый ежедневник и резко наклоняется, предоставляя мне прекрасную возможность оценить соблазнительные виды и открывающиеся перспективы.

      – Ммм, конфетка.

      Округлые ладные бедра, обтянутые черным классическим платьем. Край кружевного чулка, мелькающий в поползшем вверх разрезе. Модные туфельки, на высоком каблуке.

      Невинная забава в один миг приобретает совсем не невинные очертания и заставляет меня сглатывать ставшую вязкой слюну. Так что я резко выдыхаю и двумя пальцами оттягиваю воротник начинающей душить меня рубашки.

      – Пота-а-ап, – следующий оклик я, ожидаемо, пропускаю.

      Залипаю на плавных изгибах так, как не залипал даже на последнюю серию «Игры престолов», дорисовываю недостающие детали в воображении и посему не замечаю появление ледокола «Арктика».

      – Егорка.

      Полузабытое обращение отрезвляет, заставляя оторваться от впечатляющего зрелища. А еще напоминает о том, что было бы неплохо вернуться к делам насущным и расставить все точки над i в отношениях с бывшей девушкой.

      Например, повторить Лене Семеновой, что мы разбежались. Разошлись, как в море корабли, и поставили на изжившем себя романе жирную точку.

      И в очередной раз донести, что ее фальшивая улыбка и латексный комбинезон на два размера меньше нужного не вызывают во мне ничего, кроме глухого раздражения, охватывающего тело, начиная от макушки и заканчивая кончиками пальцев.

      Вдох. Выдох. Дзен.

      – Лен, солнце мое ненаглядное, гроза стиля и будущая звезда мировых подиумов. Что во фразе «Мы расстаемся» тебе непонятно?

      Несмотря на попытки притушить раздражение, мой голос все равно сочится концентрированным ядом, только это совсем не смущает первую красавицу курса. Так же, как и мои активные попытки отпихнуть это намертво прилипшее недоразумение от себя.

      Леночка старательно делает вид, что наша ссора – сущий пустяк, и продолжает виснуть у меня на локте.

      – Да брось. Повздорили, вспылили, с кем не бывает?

      Тем временем, пока я хмурюсь, а Семенова изображает ангела во плоти, зацепившая меня брюнетка успевает собрать выпавшие из блокнота листочки. Поднимается и резко разворачивается, качнувшись с пятки на носок и обратно.

      – Потапов, ты? Скинь в следующий раз геолокацию, пожалуйста, чтобы я обошла тебя десятой дорогой. Ладно?

      – Смирнова?

      Девчонка больше ничего не произносит. Только окидывает меня разочарованным взглядом, как будто ожидала столкнуться с принцем Датским или, на худой конец, с Егором Кридом. И надменно фыркает, не пряча бесстыжей усмешки.

      Я же пытаюсь уложить в голове, что залип на отличнице, заучке всея потока и приличной занозе, отличающейся отменным занудством. Не выходит. Ни с первой попытки, ни со второй. Ни с натяжкой, ни со скидкой на альтернативную реальность или вторжение инопланетян, захвативших мозги.

      Так что я пристально изучаю знакомую незнакомку и нещадно туплю, когда она снисходительно роняет.

      – А может, все-таки повезет, и тебя, наконец-то отчислят?

      Прижав пухлый блокнот к соблазнительной груди, которую я раньше не замечал, Смирнова стягивает с маленького вздернутого носа очки в черной оправе «бабочка» и возводит к небу светло-зеленые глаза, подергивающиеся мечтательной поволокой. После чего хмыкает и ныряет в толпу, оставляя меня наедине с разливающимся по венам неудовольствием.

      Отреагировать на ее выпад не успеваю. Тупо смотрю вслед виртуозно протискивающейся между одногруппниками