Предчувствие беды. Олег Хлебодаров

Я не был трусом, хотя и к храбрецам меня никогда не причисляли, но тогда я буквально рванул с места домой. Как я бежал, как не потерял скрипку, так никогда и не могу вспомнить – и даже сам маршрут. Помню только, что очнулся я уже дома, причём точно, что на кухне. И до сих пор помню, как мама успокаивала меня и говорила, что всё будет хорошо».

      – А что они требовали, ну в смысле, элурмийцы, на той демонстрации, не помните?, – я, конечно, видел за последние пару лет немало митингов, да и статус человека, взявшего интервью у Ландсбергиса, говорил о многом, однако представить себе что-то подобное описываемого Фишманом в Москве, я не мог. И уж тем более не представлял себе чего-то подобного в брежневском «застое».

      – Я и сейчас в политике не особо силён, а уж тогда и подавно. Вот скрипичные концерты Моцарта – это я завсегда, а политика – увольте. Слухи тогда ходили, что элурмийцы были недовольны нефтяниками или кем-то там ещё. Ну и про то, что при разгоне их митинга они нескольких человек убили. Правда и то, что их там чуть ли не 100 человек от охлаждения умерло, тоже шептались. В общем, слухов было много, а что уж там правдой было, а что – ложью, и тогда толком никто не знал, а сейчас и подавно, – сказав это, Фишман прокашлялся и продолжил свой рассказ.

      Получалось, что, наказав часть митинговавших, власть же пошла и на попятный. Для северосибирцев самым важным стало переселение части элурмийцев в их город. Не сказать, чтобы переселили какое-то запредельное количество народа, но экзотикой представители титульной нации точно быть перестали. Собственно, перестали и перестали – как будто в этом было дело. Куда как хуже было не то, что новые горожане не стали носить галстук с фланелевой рубашкой, отправляясь в булочную, и даже не то, что «Шипром» они пользовались реже и в меньших объёмах. Хуже было от того, что соблюдать многие нормы и правила приличия вновь прибывшие не собирались, а к тому же при первой же возможности лезли в драку. Особенно охотно они это делали, когда обладали численным преимуществом. Ввиду того, что Карла фон Клаузевица они не читали, то оптимальным соотношением нападавших и оборонявших считали не три к одному, а четыре к одному. Впрочем, времена в 70-е годы были вполне себе сложными, групповые драки – например, между «Камчаткой» (улицы Челюскинцев, Дежнёва и ещё несколько мелких, к ним прилегающих) и «Пятёркой» (5-й микрорайон в Заводском районе) – были явлением вполне себе распространённым и порой кровавым, а посему элурмийская конфликтность властями не сильно пресекалась и иногда даже оправдывалась. Кроме всего прочего, получали квартиры и телефонизировали их элурмийцы куда как быстрее русских и даже евреев с армянами. Нет, конечно, случаи были разными, но, что называется, «среднее по палате» было в этом плане однозначно в пользу элурмийцев.

      – Впрочем, было ещё два выдающихся случая, после которых многие стали задумываться о том, чтобы уехать в Израиль, – тут Фишман как-то с большим воодушевлением посмотрел на меня.

      Глава 9.

      – И