Ведьмы тоже люди!. Надежда Михайловна Мунцева

тихонько дошептал себе под нос Антиной.

      – Знаешь, мне крайне неловко,…но…и на улице страшно! Я согласна! Но ты не думай! Я найду работу, и обязательно тебя отблагодарю!

      – Ладно, ладно! – согласился Антиной, гладя сидящего у него на руках кота, и вспоминая, есть ли по дороге магазин, где есть кошачья еда, и чтоб он ещё работал.

      Такой нашелся.

      Дома он показал неожиданным гостям что и где находится, спросил неголодна ли Илина, та есть не захотела. Хотя он даже был готов сварить пельмени!

      После некоторой суеты, все отправились спать.

      А утром Антиноя разбудил сногсшибательный аромат кофе и ещё чего-то вкусного.

      Оказалось, что Илина нашла случайно купленную Антиноем муку, яйца и масло, и уже успела напечь блинчиков.

      Спустя три месяца, после того, как они вернулись домой из кафе, отпраздновав свадьбу, Антиной притянул к себе молодую жену, и нежно ее, поцеловав, сказал:

      – Я теперь точно знаю, что если дорогу переходит черный кот, то он хочет помочь тебе найти твоё счастье!

      Нафаня, сидящий в личном кресле с шикарным бантом на шее, согласно прищурился.

      Потому что, это было истинной правдой!

      Всё такое розовое

      А знаете, дамы и господа, ой! А ведь мы с вами уже почти сорок лет господа и дамы! Как быстро летит время.

      Прошу меня извинить. Отвлеклась.

      Так вот, вы знаете, дамы и господа, почему мы смеемся над «розовым»? Потому что, боимся нежности и любви. Наверное, думаем, что она нас ослабляет.

      А ведь розовый…ох, как он чудесен!

      Это розовый рассвет. Это розовые пяточки любимого ребенка. Это разлитая в пространстве нежность.

      Я вам расскажу такую, почти всю розовую историю. Кратко. Если рассказывать полностью, то получится большой роман. А на него ещё созреть надо. Но и краткого будет довольно.

      На шестьдесят лет он подарил ей шестьдесят роз. Нет, он не был миллионером, и не продавал ради этих роз домик и картины.

      Просто она очень любила розы. А он её. Всё то время, что им отпустила вечность. А может быть, и за её гранью. Я не знаю. И никто не знает.

      А как они танцевали вальс,…а романсы, исполняющиеся на два голоса…ах, память, память…

      Когда она приходила домой с работы, усталая, если он был дома в этот момент, ему часто приходилось уезжать в командировки, он снимал с её усталых ног туфельки, отправлял её в кресло, ставил тазик с теплой водой, и велел, сидеть, отдыхать, парить ноги. Потом делал массаж.

      А грибочки? Они очень любили ходить за грибами вместе. И он отбирал для неё самые крепенькие, самые малюсенькие, чтоб не только вкусно, но и красиво, и мариновал их в отдельной баночке…

      Да…можно вспоминать много таких моментов.

      Но кто-то может сказать, подумаешь! Это праздники. А в быту..

      А вот и нет! У них и в быту всё было красиво.

      Никогда, никогда, никогда в их доме не звучали голоса с повышенной, грубой интонацией. Никогда, никто, никого не оскорблял.

      Только:

      – Да, милый.

      – Да, любимая.

      Долго, очень долго. Всё время отпущенное вечностью.

      Зачем