Истинная. Ты моя навсегда. Адриана Дари

я тому, как он делает все, будто ничего неожиданного не произошло. – Мне кажется, Керни, “потом” уже наступило. Что все это значит?

      Он наливает в один из бокалов воду, а в другой бордовую жидкость с характерным вишневым ароматом и легким горьковатым оттенком, разворачивается, подавая прозрачный бокал мне, и приглашает жестом присесть на один из диванчиков, расставленных по периметру комнатки.

      Я поджимаю губы и переплетаю руки на груди. Внутри все бурлит, и даже то, как я таю и нелогично теряю голову в присутствии Керни, сейчас не перекрывает моего возмущения.

      – Я не хотел, чтобы это было так. Мне нужно было, чтобы ты начала мне доверять, привыкла, почувствовала все то, что чувствую я, когда ты рядом, – оборотень ставит оба бокала на столик и касается моего плеча, но я ухожу от этого прикосновения.

      Стоит мне позволить, и все, ответов можно не ждать. Не хочу так. Не могу так больше.

      – Когда оборотень встречает истинную, для него она становится центром мира. Одной Луноликой известно, чего мне стоило сдерживаться рядом с тобой, и не показать, насколько ты желанна, – в его глазах разгорается огонь, а пальцы касаются бьющейся жилки на моей шее. – Я могу только предполагать, что ты пережила и какие традиции были в вашем клане. Но… Больше я никому не позволю пугать тебя и неуважительно даже взглянуть. Тем более, что ты тоже Говорящая.

      Большим пальцем он проводит по линии подбородка, заставляя меня задержать дыхание. Замираю, боясь шелохнуться.

      – Но ты меня пугаешь. Потому что я ничего не понимаю. Потому что мне всю жизнь рассказывали о твоей жестокости. Потому что я… сама с собой будто не могу договориться, – срывающимся шепотом говорю я. – И я понятия не имею, что означает эта ваша истинность и какое я к этому имею отношение.

      Брови Керни сходятся на переносице, и он принудительно ловит мой взгляд.

      – Погоди, что значит, не знаешь? – серьезно спрашивает он. – Ты же жила в клане оборотней. Не может быть, чтобы тебе об этом не рассказывали.

      – Не рассказывали. Зато тут уже все уши прожужжали. Назвали слабым местом, чуть ли не опасностью для жизни, как будто это я пришла и буду тыкать в тебя чем-то, – возмущение все же прорывается сквозь оцепенение. – Ты же, наоборот, говоришь об этом, как о чем-то восхитительно-прекрасном.

      – Это и есть самое прекрасное, что есть на свете, – произносит Керни и делает еще один шаг ко мне. – Истинная для оборотня – его вторая половина. Если он нашел ее, то ему больше никогда уже не жить как раньше. Что-то случится с ней, оборотень будет ослаблен, так распорядилась Луноликая.

      – То есть это все веление богов и магия? – пытаюсь сделать шаг назад, но упираюсь в стену. – А как же твои слова про чувства? И что насчет чувств и ощущений истинной?

      Ладонь Керни смещается чуть выше по шее, так что он теперь касается тонкой кожи за ухом, а большой палец сминает мои губы.

      – Это не магия, это зов сердца, которое всю жизнь ищет свою половину, – говорит оборотень. – И именно поэтому я оттягивал этот момент, чтобы ты смогла открыться, почувствовать