Пять сказок о временах Петра I. Игорь Дасиевич Шиповских

гость, а уж про балы да празднества всякие, коих в то время проводилось множество, и говорить не приходится, там уж лавочник Пучок завсегда в числе приглашённых был.

      Он на вроде такого популярного талисмана сделался, где у кого какое торжество, так его туда тут же и зовут, по-доброму привечают, за стол как самого важного гостя сажают. Вот только в одном семействе ему не рады, к себе не зовут, не привечают, а семейство это Алёнкино с Дашенькой было. И это не потому, что пока мужчин в доме нет, братья по-прежнему так и учились в Амстердаме, а князь Денис с царём Петром постоянно в разъездах находился, а всё, потому что он как-то Дашеньке не глянулся.

      – Уж больно он весь сахарный, слащавый какой-то, приторный! Не приятный хлыщ! Такой как он, речи сладкие лопочет, в глаза смотрит, а сам вроде чего выведать желает, в доверие втирается,… подарки дарит, улыбается, а сам какую-то мысль чёрную, лукавую в душе прячет! Ох, и не нравится мне он… – случайно повстречав Пучка на улице, высказалась про него Даша.

      8

      И ведь оказалась права, сразу разобралась, что он не тот человек, за которого себя выдаёт. Хоть Пучок и называл себя красиво и обаятельно Диметриусом, но на самом деле его звали Демосфен-Гоблинус, и был он коварным и изворотливым лазутчиком, засланным со стороны шведского короля Карла. Дошли до Карла слухи про то, что царь Пётр собрался большой город на Балтике строить, и что город тот преградой непреодолимой станет на подступах к границам государства Российского. Вот и заслал шпиона на землю русскую, дабы тот проник в царское окружение, разузнал всё и по возможности предотвратил задуманное нашим государем.

      А для того чтобы всё это осуществить и подозрений не вызывать, для этого тайные агенты заранее прежнюю лавку спалили и старого купца извели. Хитро всё аспиды задумали, заранее место для Пучка подготовили. Ну а Пучок ловко этим воспользовался, внедрился и затеялся к нашим вельможным господам в доверие втираться, да тайны государственные у них выведывать. И, наверное, всё бы у него получилось, и всё бы он злодей прознал, да только так уж случилось, что все самые полезные из его знакомств толком ничего и не значили, вельможи те про будущие царёвы планы ни бельмеса и не знали и не ведали.

      – Да кто же мне наконец-то сможет всё рассказать,… да где бы мне взять такого болтуна чтобы всё знал и мне сказал… – размышлял он, прогуливаясь как-то вечером по слободе, всё, пытливо высматривая, и вынюхиваю. И тут ему вдруг на глаза попался дьяк Прохор из соседнего Преображенского приказа. Дьяк иногда заходил в лавку к Пучку за лентами, и они, хоть и шапочно, но были знакомы. Ну а сейчас дьяк возвращался из гостей от своего шурина и был в изрядном подпитии.

      – Ха, дьяк Проша, здороффо! Что это тебя так качает, фроде фетер-то не дует… – ёрнически подшутив над ним, поздоровался Пучок.

      – А лавочник,… ну, здорово! Да вот с именин шурина иду… и чую, мало я вина выпил,… думаю в кабак зайти да ещё принять чуток… – смачно икнув, ответил дьяк, и косо посмотрев