За последним порогом. Холмы Рима. Андрей Стоев

на подаренный мне сатурат.

      – Что ж, скромно! – сказала Драгана, разрывая зрительный контакт и снова превращаясь в дружелюбную собеседницу. – Но безусловно похвально! Кстати, раз уж мы с вами встретились… скажите, Кеннер, как вы относитесь к своей бабушке?

      Полагаю, она имеет в виду вовсе не мать Бориса Ярина, о которой я совершенно ничего не знаю – кроме того, что она, вероятно, существует.

      – Мы с ней никак друг к другу не относимся, сиятельная, – ответил я. – Мы существуем как бы в разных измерениях.

      – И вы никогда не думали помириться?

      – А я с ней и не ссорился.

      – Хорошо, сформулирую по-другому, – улыбнулась Драгана. – Вы не хотели бы наладить с ней отношения?

      Интересно, к чему этот разговор? Не совсем понятно, с чего бы вдруг такой интерес, а главное – чего она хочет? Она хочет, чтобы я наладил с Ольгой отношения или наоборот, чтобы не налаживал? Надо бы ответить как-то нейтрально.

      – Я не имею ничего против Ольги Ренской, – осторожно начал я, – и в принципе, я всегда предпочитаю дружить, нежели враждовать. Но в этом вопросе есть один важный фактор: моя мать. Готова ли она восстановить отношения со своей матерью? Я думаю, вы сами понимаете, что я не могу игнорировать её позицию. При этом для меня совсем не очевидно, что сама Ренская заинтересована в налаживании с нами отношений. Поэтому боюсь, что я не в состоянии дать вам какой-то определённый ответ, сиятельная.

      – Понимаю, понимаю, – сочувственно покивала Драгана, – с родственниками всегда всё очень сложно. Ну что же, не буду отнимать ваше драгоценное время, Кеннер. Спасибо, что заглянули развлечь меня своим рассказом. Не стесняйтесь заходить ко мне при случае, буду всегда рада вас видеть.

      Да-да, обязательно буду забегать поболтать между делом. Немного посплетничать, чайку попить. Развеять скуку, в общем.

      – Благодарю вас за беседу, сиятельная Драгана, – сказал я, вставая и кланяясь. – Позвольте на этом покинуть вас.

* * *

      Завод «Милик» Кира не любила. Он был постоянным напоминанием о её позорном фиаско, когда она повелась на возможность заработать много, быстро и без усилий – тот безотказный крючок, на который испокон веков ловят жадных дурачков. Вот и Кира на него клюнула, и было бы полбеды, если бы она клюнула сама, но она ещё и втащила всю семью в ненужную и опасную войну. Да, семья победила и вышла из этой истории с неплохой прибылью, но Кира прекрасно понимала, что в этом никакой её заслуги не было – её ошибку исправил господин. И оттого что он не упрекнул её ни словом, было ещё тяжелее – когда тебя ругают, как-то сами собой придумываются оправдания, а вот так оправдаться никак не выходило.

      Кира предпочла бы вообще забыть о «Милике», но хотя положение с ним понемногу выправлялось, завод по-прежнему оставался проблемным активом. Так что бывать здесь приходилось часто, и настроения от этого совсем не прибавлялось. Вот и сейчас она шла по коридору заводоуправления в совершенно отвратительном расположении