Путь Сумеречницы. Светлана Гольшанская

значительней. Высокородные, – прошептал Олык и усмехнулся.

      Микаш плохо понимал их устои.

      – Почему молодой хозяин не любит невесту? – осторожно поинтересовался он.

      – Да как ж любить-то, он ведь не знает ее. Говорят, бледная мышь, невзрачная и скучная.

      – А на портрете красивая.

      – Художники всегда льстят, чтобы побольше золота выручить. Да ты же знаешь, какие лица у высокородных. Надменность даже красивых портит.

      Да, к сожалению, красота существует лишь на картинах, но, может, так оно и лучше – мечтать о недостижимом идеале.

      – Идут! Идут!

      Возбужденный шепот стих, когда в зал торжественно прошествовал лорд Веломри под руку с дочерью. Они подошли близко. Микаш подался вперед. Сердце заныло, затрепетало в груди, желая выскочить и пуститься в пляс. Принцесса оказалась еще краше, чем на портрете – тонкая, изящная, хрупкая. Талию можно обхватить ладонью. Волосы дивного лунного цвета были уложены в высокую прическу, обнажая стройную шею. А глаза! В такие глаза можно глядеться, как в кристальные озера этого сурового края.

      Принцесса смотрела перед собой и ничего вокруг не замечала. Алые, как нежные лепестки розы, губы на бледном лице дрожали от волнения и манили прикоснуться. А платье… дурацкое пышное платье не шло ей ни капли, напротив, отвлекало безвкусными рюшами и забивало невероятную красоту этого запредельного создания.

      – Какая… – вырвался вздох.

      – Да обычная, – пожал плечами Олык.

      – Нет! Разуйте глаза, она прекрасней всех женщин в этом зале.

      – Мальчик, ты, часом, не болен? – Олык приложил ладонь к его лбу, но Микаш смахнул ее.

      – Я серьезно. Во всем Мунгарде не сыщется никого, кто смог бы ее затмить.

      – Точно болен. Любовной лихорадкой! – усмехнулся Олык.

      – Все равно она даже не взглянет на меня.

      – Почему это? Ты юноша статный. Не думаю, что у нее много ухажеров отыщется при таком строгом отце. Гляди, как на молодого хозяина смотрит. Будто голову оторвать хочет, не меньше. Поговаривают, доченьку свою он куда больше любит, чем разгильдяя-сына.

      – Спорим? Я подойду к ней так близко, что смогу прикоснуться, а она даже не заметит.

      – Ну, спорим, – Олык нерешительно пожал подставленную руку.

      Микаш приблизился к одному из слуг, забрал его поднос и направился к столу на возвышении, где сидели невеста с женихом. Наглость, немного везения и капельку внушения. Ветроплавов здесь нет, и вряд ли кто-то заметит. Йорден с наперсниками так и вовсе никогда не понимали, что ими манипулировали. Микаш поставил поднос на стол и замер за спинами господ.

      Неловкость между нареченными ощущалась явственно. Йорден жаловался и клял Белоземье последними словами. Принцесса злилась, поджимала губы и комкала салфетку. Он сыпал комплиментами, а она улавливала их неискренность и переводила разговор.

      – А много вы их убили, ну, демонов?

      Йорден стушевался.

      Вот оно. Они так увлеклись беседой,