Дом на глухой окраине. Ксения Комал

гнездо, – пробормотала она, чувствуя безграничную усталость. Вдалеке закаркал ворон.

* * *

      Ритмичный металлический звук отражался эхом от стен, пробивался сквозь темноту и, казалось, растворялся где-то в затылке. Голова отчаянно болела, глаза не желали открываться, тяжелый тревожный сон завладел ею целиком, пропуская один только шум.

      – Да хватит дрыхнуть!

      Вика попыталась приоткрыть левый глаз, но потерпела неудачу и снова провалилась во тьму.

      – Вставай, говорю!

      Лицо обдало холодной водой, Вика дернулась, сильно ударилась обо что-то головой и вновь услышала металлический гул, от которого сводило зубы. С болезненным стоном она выползла из бочки, хватаясь руками за сырую землю, и уставилась на красные босоножки, маячившие у нее перед глазами.

      Кристина отбросила палку, которой, очевидно, лупила по бочке, и принялась с любопытством изучать взглядом Вику – до сих пор не вполне понимавшую, где она и что происходит.

      – Ты спала в бочке? – зачем-то спросила Кристина, хотя явно не нуждалась в ответе.

      – Вы.

      – Что?

      – Вы. Я – взрослый человек, а ты – нет.

      – Да пофиг, ты же подруга моего папы, почти семья.

      Вика поморщилась, пошатываясь, встала на ноги и огляделась. Судя по положению солнца, день в самом разгаре, поблизости только Кристина со смартфоном в руке, дверь дома по-прежнему закрыта, но это ни о чем не говорит.

      – Он знает, что ты здесь?

      – Конечно.

      – Понятно. Марш домой.

      – Это твой официальный комментарий? – Кристина направила смартфон ей в лицо, и Вика резким движением закрыла его камеру. – Так тебя выгнали из твоего же дома?

      – Отвянь.

      – Я не могу, это непрофессионально.

      – Непрофессионально – бесить родного отца, на чьи деньги куплена твоя игрушка.

      – Вот еще. – Кристина опустила смартфон. – Я сама заработала, почту доставляла.

      – Прекрасная карьера, для тебя – в самый раз.

      Вика понимала, что злится не на зловредную девчонку, но сдержаться не могла. Голова трещала, как от сильного недосыпа, в горле першило, конечности затекли. Морщась от неприятных ощущений, она дошла до дома, подергала за дверную ручку и мысленно констатировала серьезный семейный разлад.

      – А где твой жених? – с наивной детской непосредственностью спросила Кристина.

      – Машину восстанавливает, – сказала Вика, искренне на это надеясь. Тон Кристины ей не нравился, а способ избавиться от надоедливой девицы она знала только один, но Илья действительно не выпустит дочь из дома следующие двадцать лет. Против воли Вика чувствовала с ней некую солидарность: видимо, из-за того, что Сычев ее отшивал так же, как она сейчас – юную журналистку. С другой стороны, не сообщить Илье – тоже неправильно. Только вот под раздачу зачастую попадает ни в чем не повинный