Заколдованный круг. Софья Бекас

атить, было лень. Вставать не хотелось, открывать глаза тоже. Не хотелось просыпаться вообще в принципе, но всему своё время.

      – Мисс? Мисс, проснитесь, Ваша очередь, – прозвучал над ухом чей-то голос.

      – Уйди, Лакей, ты мне мешаешь, – сонно ответила она. – Неужели ты не видишь, что я занята?

      – Простите, мисс: время.

      – Лакей, я тебя прошу, уйди ради Бога.

      – Как скажете, мисс, но помните, что время бежит, пусть и незаметно, а стрелки не замирают ни на миг.

      Она хотела что-нибудь ответить ему, но вместо этого только промычала себе под нос нечто нечленораздельное.

      – Мисс, проснитесь, Ваша очередь.

      Она нехотя перевернулась на спину, с трудом открыла глаза и посмотрела на Лакея, склонившегося над ней.

      – Я же попросила мне не мешать, – сказала она, впрочем, без тени раздражения, и потянулась.

      – Так и я сказал, что стрелки никогда не останавливаются, – усмехнулся Лакей.

      – Ты даже не отходил от моей кровати.

      – Вам так кажется, мисс, а между тем… – Лакей достал из кармана маленькие часы на длинющей цепочке, которая оборачивалась вокруг его руки, как змея, и всё равно была достаточно длинной, чтобы не сковывать его движений, глянул на них, а затем развернул циферблатом к ней. – Уже десять часов.

      – Десять часов чего? – лениво переспросила она и зевнула. Лакей вернул часы в карман.

      – Это уж Вам решать, мисс. Я здесь для того, чтобы проводить Вас, потому что, как я смею напомнить Вам вот уже в третий раз, подошла Ваша очередь.

      – Нахал, – слабо улыбнулась она, зевнув. Лакей отзеркалил её улыбку.

      – Я жду Вас за дверью.

      Прошёл не один день – а может, ей только так показалось, – прежде чем она наконец встала и, на ходу застёгивая пуговицы похоронного платья (другого у неё по какой-то причине не было), взялась за отполированную ручку большой двери. Будильник у её кровати показывал всё те же десять часов, но вот «десять часов» чего, было непонятно: окна в комнате не предусматривались.

      – Лакей? Лакей, ты где?

      Она нажала на ручку, и внутрь тут же шумно хлынула угольно-чёрная вода. От неожиданности она подскочила на месте.

      – Лакей! Лакей!

      Никто не отозвался. Она попробовала закрыть дверь, но сдерживать мощь, по всей видимости, всего океана, было не под силу такой хрупкой леди, как она: вода стремительно заполняла комнату, и отступать было некуда.

      – Лакей! Ну почему, когда ты так нужен, тебя никогда нет?! – в сердцах воскликнула она, а затем набрала в лёгкие побольше воздуха и поплыла навстречу темноте.

      Было действительно темно, так темно, что она не видела ничего, кроме этой всепоглощающей темноты. Она чувствовала холодную солёную воду, чьи-то щупальца, касающиеся её тела, но, видит Бог, она не хотела бы включать свет и видеть тех, кто её касался.

      – Куда это Вы, мисс?

      Она обернулась на голос и увидела сухопарую высокую женщину в узких прямоугольных очках. Сложно было назвать её старушкой, хоть женщина и была весьма преклонного возраста. Серо-русые волосы крупными волнами ложились на её узкие плечи, скрытые старомодной ночной рубашкой, рядом лежала сеточка для пучка. Женщина сидела за большим резным столом красного дерева, заваленным огромными стопками бумаг и книг, а прямо над её головой висела табличка с надписью: «Стол регистрации заветных мечт». В опасной близости от женщины сидел приличных размеров морской чёрт, который при желании мог легко откусить ей голову, и, по всей видимости, работал настольной лампой.

      – Добрый…

      Она запнулась: сказать, какое сейчас время суток, на такой глубине было невозможно.

      – Добрый, – женщина окинула её насмешливым взглядом, покручивая в тонких пальцах перьевую ручку. – Вы опоздали, мисс. Уже десять часов и… – женщина развернулась всем корпусом и посмотрела куда-то себе за спину. – Двенадцать минут.

      – Простите.

      – Мне не нужны Ваши извинения, если Вы не можете придти вовремя, – женщина снова уткнулась в свои бумаги, и ей ничего не оставалось делать, кроме как неловко переминаться с ноги на ногу. Некоторое время молчали, пока женщина не подняла на неё взгляд и не кивнула куда-то за стол: – Что Вы стоите? Сядьте.

      Никакого стула нигде поблизости не нашлось, но отказывать было неудобно, поэтому она подплыла ближе и опустилась с другой стороны, как если бы действительно села. Как она успела заметить, под женщиной стула тоже не было.

      – О, да, – негромко произнесла женщина, задумчиво растягивая гласные, когда нашла среди бумаг то, что искала. – Опять Вы… Я помню Вас. Опаздываете, как всегда.

      – А есть смысл спешить?

      Женщина недобро сверкнула глазами из-под очков.

      – Смысла спешить у Вас, может быть, и нет, но Вы могли бы уважить чужое время.

      – Простите, – повторила она немного слабым голосом. Женщина не ответила.

      – Итак… – тихо сказала наконец