Сводные. Игра в ненависть. Соня Мармеладова

твоя меркантильная малышка? А я видел, и всё гадал чей это тарантас. Сегодня утром узнал, наконец.

      «Твоя меркантильная малышка»? – чёрт, это даже звучит жутко и противоестественно.

      – Следи за языком, Макс.

      – У Ульяны жёлтый Фиат, Карл. Фиат, Карл! Нет, конечно же, если Вадим вдруг слегка обеднел… процентов на восемьдесят, то…

      – Я не понял, ты за неё заступаешься, что ли?

      А-а-а… ну да, ну да.

      Кто о чём, а Мороз всё об одном да потому. Миленькие, хорошенькие девочки – главная слабость Макса. У каждого свой фетиш, короче говоря. Конкретно я предпочитаю блондинок…

      – Боже упаси! – Макс поднял руки в воздух в знак полной и безоговорочной капитуляции. – Я, кстати, договорился насчёт тебя с парнями.

      Егорова мигом вылетела из головы. Впрочем, она там и не задерживалась никогда подолгу. Если только редкими периодами, когда пыталась довести меня до ручки. Вот как вчера, к примеру.

      – Супер. Буду должен.

      – Миллион рублей, – усмехнулся Мороз и по-дружески хлопнул меня по плечу. – Но ты же понимаешь, тут тебе не штаты.

      – Гриф «совершенно секретно»?

      Мы синхронно заржали, ввалившись в раздевалку, чтобы забрать свои куртки.

      – А если серьёзно, то завязывал бы ты.

      Так, процессор грузится… с каких пор Макс стал скучным?

      Бокс, бои и ринг – моё всё.

      Мне нужно как-то сбрасывать напряжение, чтобы совсем не слететь с катушек. Я остро нуждаюсь в драйве и в адреналине. Во всём том, что заставляет сердце стучать чаще, а кровь закипать, будто раскалённая лава.

      Только крышесносные эмоции, только хардкор.

      После смерти мамы я несколько раз пускался во все тяжкие, позволяя своей неконтролируемой ярости, смешанной с ненавистью ко всему миру, вырываться на свободу. И это едва не закончилось фатально. Мороз вытащил меня со дна. С очень глубокого…

      Мы с Максом с детства вместе ходили на бокс. Он и привёл меня впервые в подпольный бойцовский клуб… ведь только с привкусом крови на губах, превращая своего соперника в месиво, я и чувствовал себя живым, настоящим.

      – Сам завязал?

      – Три тысячи раз, – Макс широко улыбнулся. – Но это у тебя крыша капитально протекает.

      – Ну, спасибо…

      – По средам под спорт-баром через улицу от универа, – с каменным лицом выдал Макс, как-то обеспокоенно оглядываясь по сторонам. – А по субботам здесь, в тренажерке.

      И он ещё мне говорит об осторожности.

      – А если спалят?

      – Не первый год зам…

      Адский грохот наполнил раздевалку. Вешалки попадали одна за другой, будто безвольные костяшки домино. А перед нашими глазами предстала Егорова собственной персоной. В куртке, надетой криво-косо, с перекинутым через левое плечо дурацким розовым рюкзаком со значками… но главное – она держала в руках маленький диктофон и испуганно таращилась на нас с Максом…

      Правильно боится, потому что я близок к той крайней стадии, чтобы придушить её.

      Вот зараза мелкая!

      Собралась