Искатели сокровищ. Алик Затируха

нам, пожалуйста, об НЛО, о своей работе. Ну, пожалуйста!

      – М-да… – задумался я. – У краеведения и уфологии так немного точек соприкосновения… Кроме того, мы, как все научные работники, люди изрядно суеверные и считаем, что преждевременное оглашение еще не проверенных результатов…

      – Понимаю-понимаю, – смутилась она. – Тогда мы поможем вам собирать аномальный грунт. Мальчики! Буянов, Шиян, Утяшев, возьмите лопаты!

      Как мы ни прижимали к груди свои лопаты, а училка от своих педагогических принципов не отступила: в сборе аномального грунта по очереди приняли участие все мальчики класса, а её любимчики – Буянов, Шиян и Утяшев – по нескольку раз. Глядя на их энтузиазм, нас тревожила одна и та же мысль: только бы не сработал один из вариантов закона подлости – находит тот, кто не ищет.

      Девочки в это время насели на меня с просьбой рассказать им хоть что-нибудь еще, кроме уже опубликованного в «Комсомольце». Тронутый обиженными девичьими мордашками, я обмяк и конфиденциально поделился с ними недавно полученной информацией. Контактеру нашей экспедиции удалось провести еще один удачный сеанс общения с экипажем НЛО. (Услышав лишь первые слова о своей новой удаче, Вася боком-боком стал отходить в сторону.) Предварительная его расшифровка принесла следующие результаты.

      Основной предмет в системе образования на Большой Гугуле – любовь. Способность любить своих сопланетников и талант вызывать у них такое же чувство к себе определяет положение гугулянина в обществе. Личностям с врожденным отсутствием таких способностей сразу присваивается первая группа инвалидности. В Гугинбурге-на-Гуге, райском уголке планеты, для них построен специальный санаторный комплекс. Над ними любовно попечительствует все общество. В результате такой заботы подавляющее большинство инвалидов полностью выздоравливает.

      Как выглядят эти «люди»? Пожалуй… Пожалуй, тонкими чертами своих одухотворенных лиц они больше всего похожи на самого юного члена нашей экспедиции, самую большую надежду советской уфологии – Монечку Рабиновича.

      Все девушки одновременно зыркнули на самую большую надежду советской уфологии большими, сияющими глазами. И уже до самого окончания урока краеведения не сводили их с него. И тут вдруг обнаружилось, что Моня, суровый Моня, этакий огрубевший душой и сердцем ветеран-политкаторжанин, лишь пару дней назад выпущенный из темницы, да и то только для того, чтобы убедиться, как по-прежнему сера, мрачна и безнадежна житейская суета, – что этот Моня может очень даже мило смущаться и густо краснеть. Уже закончился урок краеведения; уже не видно было девчачьих глаз, стремящихся снова и снова запечатлеть в памяти тонкие черты одухотворенного лица; уже и последнее яркое платьице исчезло за деревьями, а уши самого юного члена уфологической экспедиции продолжали оставаться пунцовыми.

      – Правильно, Алик. Почаще его так! – самому Васе никак не удавалось хоть чем-то смутить