Серая ветка. Алексей Слаповский

я ступил на эскалатор, и сын исчез.

      Я даже оглянулся.

      Поднялся наверх. И увидел неведомое до этой минуты Алтуфьево (фото 2).

      И сразу же захотелось отсюда уехать и больше никогда не возвращаться.

      Фото 2

      Нет, я не ждал какого-то чуда, архитектурных красот. Я ждал хоть какого-то гостеприимства, неуловимой зазывности, родственности, свойскости, чего-то, что поманило бы мою душу и душу моего Мити.

      Разочарование. Досада. Облом.

      Но тут мне стало стыдно перед районом, в котором живут тысячи людей, а многие наверняка любят его – то есть на самом деле любят себя и своих близких, живущих здесь.

      Да, может, причал и не очень пригляден, но откуда ты знаешь, что там дальше? Легко судить по верхам, ты потрудись, любая любовь требует труда, пройди хотя бы по улице, присмотрись, почувствуй.

      И я пошел.

      Я шел, и асфальтовая дорожка с газонами и кустами по бокам, казалось вполне ничего себе. Если смотреть только вперед и перед собой.

      Но по сторонам все те же многоэтажные дома, дома и опять дома.

      Я прошел не меньше километра и, хотя впереди угадывался еще долгий путь, возникло ощущение тупика.

      Отдельно стоящий дом словно ударил меня по глазам, по мозгу.

      Фото 3

      Он был огромен и чужд, он был мертв, как обелиск.

      И небо над ним было пустым и блеклым.

      Хочу домой.

      Но дома нет.

      Нет дома, нет жены и сына.

      Нет мамы.

      Нет родины.

      Я завидую тем, у кого есть место рождения, детства и юности, откуда все началось и куда можно вернуться. И даже не возвращаясь – чувствовать эту нить, заглядывать памятью и знать: ты всегда будешь это любить, и тебя здесь будут любить. Идти по улицам, если в городе, по тропинкам, если в селе. Вот тут был дом, а теперь его нет, тут, наоборот, возник новый дом, тут был магазин – и сейчас магазин, вот он, родимый, даже вывеска не изменилась, надо же! Сравнивать свое прежнее со своим настоящим, грустить и радоваться.

      Главное слово – свое.

      А вот почувствовать своим все огромное российское пространство, сколько ни пытался, не получается. То есть умом, да, понимаешь, а душой нет. Я могу представить, что, например, Байкал это красиво, величественно и что это тоже мое, но я его в глаза не видел, зато хорошо помню немецкое озеро Ванзее на окраине Берлина. Получил грант за лучшую студенческую работу, три месяца лекций и практических занятий, жил в благоустроенном общежитии, в каждом номере туалет и душ, общался с молодежью из разных стран, ездил на велосипеде к озеру мимо богатых пригородных вилл, там плавал и лежал на аккуратной немецкой травке, немного влюбился в женщину лет тридцати, очень стройную, которая приезжала на маленьком автомобиле через день ровно в четыре часа дня, загорала на уходящем солнце с обнаженной красивой грудью и ровно в шесть вечера уезжала. Скорее всего, она была немка, хотя я не услышал от нее ни слова. Окружающие молодые мужчины не подсаживались, не пытались снять одинокую красавицу, у них это не принято. Я бы попробовал, если бы знал язык. Хотя нет, вру, не попробовал бы.