Временные трудности. Максим Томилко

ты знаешь, краснопёрый, – он пофыркал, – Что ещё знаешь? Лей.

      – Да так, в общих чертах…

      – Хорош. Ставь ведро, но не вздумай… ты понял!

      – Да понял-понял… не митингуй, не на броневике.

      – Ты тут так не базарь, пацан. Ильич – икона. Порвут, как газету.

      – Та да. Я что-то не подумал.

      – Нам ксивы нужны. Пусть и левые. А то мы с тобой до первого вертухая прыгать будем. На нелегале тяжко, а без воздуха вообще торба. У меня там понты какие-то есть лавэ, но это ни о чём.

      – Мне с тобой переводчик нужен. Давай как-нибудь на литературном.

      – А может тебе ещё тёлку центровую подогнать, напоить и разогреть? Можешь повернуться – оделся.

      – Да хватит! Сколько можно?

      – Сколько нужно, мажор. И не напрягай меня.

      – Неконструктивный у нас диалог получается.

      – Без базара. Ты дело говори. Че ты порожняк гонишь?

      – Ох, блин, – Егор потер голову, – За что мне всё это?

      – Где-то ты, мусор, криво нарезал. Может в прошлой жизни?

      – Я тебе в последний раз говорю…

      – Да ладно. Понял я. Не стучи лысиной по паркету. Я просто тебе погоняло еще не придумал.

      – И не надо. Меня моё имя вполне устраивает. В отряде даже позывной такой был.

      – Поесть надо. И валить по-тихому. Этого сладкого приболтаем, чтоб конверт подписал и по-шустрому отправил.

      – Ты не думал, что его арестуют, допрашивать будут из-за нас?

      – Похер, – она посмотрела на него с непониманием, – А че ты за него рубишься?

      – Да он то ни в чем не виноват. Тебя вон, как родную, вчера тягал, раздевал, укладывал. Я аж сначала заподозрил его. Но потом прояснилось…

      – Че прояснилось?

      – Да у него жена при родах умерла с ребенком. Поздно рожала.

      – Понятно. Бывает… – равнодушно протянула девушка.

      Егор понял, что не найдет здесь понимания и решил не продолжать больше, но она неожиданно сказала:

      – Его по любому трепать будут. Ладно, твою маляву сами кинем, а он отбазарится как-нибудь. Пусть на нас валит, как на мертвых. На том и порешали.

      Она подхватила пустое ведро и ушла в дом. Егор поплелся следом, удивляясь тому, как в этом странном человеке столько всего умещается. То, что он прочел сегодня, и эта феня ну никак не вязались между собой. Он даже вспомнил про раздвоение личности, но решил, что в их случае это будет явный перебор. Хотя, чем черт не шутит…

      Павел Иванович уже встал, и они вместе позавтракали. О вчерашнем не обмолвились ни словом, но, когда поели, Юрий сказал, явно смущаясь:

      – Хотела бы извиниться за своё поведение. Надеюсь, вы не будете судить слишком строго. Необходима была разрядка. Работа нервная.

      – Да что вы, Юлия. Вам не за что извиняться. Ничего страшного не произошло. Всё было пристойно.

      Она благодарно кивнула и, сменив тему, спросила:

      – Вам на службу к которому часу?

      Он ответил.

      – Хорошо. Вы говорили, что у вас дома есть чернила. А сургуч? Нужно подписать и опечатать пакет.

      Павел Иванович заверил, что всё есть, и он с