Ярослава. Ворожея. Марина Владимировна Дечко

время, молодость… Только не кровь. Маткина кровь привязывает дитя: к себе ли, к месту какому… К душе вот может привязать. И коль душа та неприкаянна, беспокойна…

      Мертвячка наклоняется к самому лицу Ярославы:

      – Сладко пахнешь…

      Тело девки мертвое внезапно выгибается, выкручивается так резко, что ворожея понимает: даже ей, плоти уснувшей, это больно. А потому разумеет: над нею снова воля чужая творится.

      Изогнутая подобно старой коряге грязная рука мечется в воздухе, заставляя его колыхаться. В тот самый миг перед Ярославой загорается руна древняя, Чернобогом названная. И знак тот сияет багровым светом, что тянется из ощерившейся земли.

      Живой словно бы. И движется в воздухе, подползая к Яре. А как касается ее, так и остается гореть перед знахаркой. И земля снежная, что вокруг них рассыпана, шевелится, беспокоясь. Бугрится, снег с себя отряхивая.

      Багровое сияние, подсвеченное руной, ползет под землю. А за ним – души тянутся.

      – Дай крови отведать, знахарка, – снова жалко просит мертвая девка, и сон начинает отпускать Ярославу. – Может, тогда Она меня отпустит?..

      Ярослава проснулась.

      Море выло. Дыбилось буграми волн, клокотало. И в клокоте том знахарке слышался гул голосов.

      Разномастных. Женских и мужских, бабьих – плаксивых, жалостных – и дитячьих. И все просили Ярославу об одном: выйди к нам на воду, спаси нас. Мощь такая тянула молодую знахарку к воде, что удержаться не было сил.

      Ярослава скользнула босыми ногами на бревенчатый пол и натянула на себя платье из грубого сукна, что ей купил Дар в морской деревушке. Оно кололось нещадно, да только в нем знахарке было куда теплее, чем в шлюбном.

      А нынче… Ворожея не чуяла ни холода, ни голода: только жажду. Пойти к воде, поглядеть, отчего голоса чужие кличут ее.

      Босые ноги соскальзывали с заледенелых дощечек, которыми была укрыта палуба катергона. Но Ярослава продолжала идти. Она не замечала ни гула морского, ни голосов моряков, что сновали кругом нее, перетаскивая канаты и укрепляя ими паруса.

      Она шла к воде.

      И бездна та морская сияла багровым светом. А на волнах мерцала руна Чернобога, да силуэты людей манили ее ладонями:

      – Иди к воде, Ярослава. Помоги нам. Спаси…

      Ворожея шла, пока не уперлась грудью в высокий борт судна. Остановилась, оглянувшись по сторонам. Ей бы на Дара взглянуть хоть разок. Найти его. Он бы помог – ее муж.

      Он был силен и ласков с нею. Умен. А потому – Ярослава знала это точно – не отказал бы своей знахарке в помощи и уж точно придумал бы, как помочь всем этим людям.

      Да только Дара нигде нет.

      А голоса зовут, просят о помощи. Молят ее.

      И коль знахарка не поможет людям в просьбах их, тогда кто? Она вон и так растеряла дар свой дивный, ей теперь и осталось только то, чему научила Крайя.

      Яра задумалась на миг. Старушка учила ее отварам, примочкам целебным да рунам. А вот помогать людям на воде она не могла. Не разумела даже, что делать станет, как окажется у них.

      – Ты