Ход белой королевы. Алексей Евдокимов

посмотрел девушке в глаза.

      – Я не хочу тебе советовать. Но… – он запнулся. – но может быть тебе стоит попробовать еще один раз. Все-таки он просит прощение и наверно сделал выводы на будущее. Ничего не поделаешь. Придется тебе переступить через себя. Блистать в столичном свете лучше, чем прозябать здесь, в этой дыре.

      Надежда криво усмехнулась.

      – Конечно, блистать лучше. Но я не хочу больше быть его куклой. Я тебе про это уже говорила там, в горах, год назад. Мне нужна нормальная семья. Любящий муж. Дети наконец. – голос ее дрогнул. – У меня же свадьба через два месяца!

      Дмитрий Николаевич вздохнул, обнял ее за талию и посадил к себе на колени.

      – А может быть тебе поступить так, как делают все твои сверстницы? – спросил он, гладя рукой ее густые вьющиеся волосы.

      – Как? – с недоумение спросила Надежда.

      – Вначале обзаведешься деньгами, как любовница Гонгадзе, а потом устроишь свою личную жизнь. С деньгами, особенно с большими, это сделать не трудно. Подумай…

      – Что!? – девушка вздрогнула и, сбросив с себя ладонь Федорова, резко встала.

      Несколько секунд она неподвижно стояла на месте, затем тихо, но решительно произнесла.

      – Нет! К Вахтангу я больше не пойду!

      Дмитрий Николаевич внимательно посмотрел на нее.

      – То есть ты, отказываешься?

      – Я же сказала, что с Гонгадзе у меня все кончено. – не скрывая своего презрения, бросила Надежда. – Такой любовник мне не нужен. И если ты хочешь сохранить нашу с тобой дружбу, больше мне, пожалуйста, подобные предложения не делай! – ее голос дрожал от негодования.

      Дмитрий Николаевич быстро встал.

      – Извини меня. – он с нежностью заглянул в расстроенное лицо Надежды. – Я не хотел тебя чем-то обидеть.

      Искоса взглянув на Федорова, она отвернулась к окну. Дмитрий Николаевич несколько раз в задумчивости прошелся по комнате и опять остановился около Надежды. Засунув руки в карманы брюк, он, кусая губы, спросил.

      – Хорошо. А, если я поставлю вопрос по-другому. Ты хочешь отомстить Гонгадзе?

      – В смысле? – с удивлением переспросила его та.

      – В прямом смысле. Ты же женщина. Тебя предали. Хотели унизить.

      Надежда усмехнулась и покачала головой.

      – Даже если захочу, я этого никогда не смогу сделать.

      Федоров со значением посмотрел на нее.

      – А если я тебе дам такую возможность?

      Презрительно скривив свой тонкий, остро очерченный помадой рот, она безнадежно махнула рукой.

      – Дима. Не смеши меня. Кто я и кто Гонгадзе!

      – Хорошо. Давай начистоту. – Дмитрий Николаевич снова, не спеша, прошелся по гостиной. – Конечно, одна ты ничего сделать не сможешь. Ты права. Но есть люди… – он остановился и пристально посмотрел Надежде в лицо. – Очень влиятельные люди, которым это вполне под силу.

      Он быстро подошел к девушке и заглянул прямо в ее широко открытые голубые глаза.

      – Ты же видела, что когда они вмешались здесь, то Гонгадзе