Притяжение. Будь рядом, когда я умру. Виктория Мальцева

веке каком-нибудь, решите эту проблему, и дело с концом.

      – Нет, она не согласится. У них по вере – это самый страшный грех, да я и сам, честно говоря, не хочу. Не хорошо это – убивать.

      Мэтту вдруг вспомнилось, как давным-давно в детстве Ива называла Бена «медвежонком». Сейчас Бен выглядел настоящим медведем – крупным, плечистым, основательным таким, неторопливым парнем, не предающим ни себя, ни своей совести. Мэтту почему-то от этого стало тепло и хорошо на душе.

      – А как же будущее? – мягко спросил он, заранее предвидя хороший ответ.

      – А какое будущее, друг? Сколько ж можно скакать по работам, всё пытаться поймать удачу за хвост? Семью так не прокормить. Я тут подумываю ферму купить. А что? Вон дед мой держал хозяйство – все сыты были, нужды никогда не знали, и дом построил ни копейки у банков не занимал – в двадцать пять лет у него уже двухуровневый особняк в поле стоял, и не надо ни на какой моргидж всю жизнь батрачить. И на бабке моей он женился – всего две недели повстречались, а прожили душа в душу весь свой век, детей нарожали, а внуков сколько! И не подумай, что по залёту, первенец у них спустя только два года родился – не до того им было первое время. Медина мою мысль с фермой поддерживает – она нормальная девушка, без претензий и работы не боится. Ей главное позора избежать – у них, у арабов, отец за такое её и избить может, и из дома выгнать.

      – А она может его за это посадить. Они ж не там у себя на родине, а здесь, в цивилизованном обществе.

      – Не посадит. Другое у неё воспитание, друг. И я это воспитание уважаю. Хорошая она, поэтому свадьбу и назначили так скоро – пока не видно ничего.

      Бен приложился к бутылке, и Мэтт последовал его примеру. Потом заказал ещё.

      – Слушай, – внезапно собрался он с мыслями. – Нравится мне, как ты о жизни рассуждаешь. И мало кто поступил бы так, как ты.

      – Да брось, обычное дело. Не мы с ней первые, не мы последние.

      – Да, – кивнул Мэтт, но остался при своём мнении: его друг Бен был человеком на редкость совестливым и порядочным. – У меня есть к тебе… эм, вопрос. Точнее, ситуация… Я хочу знать твоё мнение.

      – Валяй.

      – Ну в общем, есть женщина… точнее, девушка. В прямом смысле. И лет ей… сильно за двадцать.

      – Насколько сильно?

      – Ну, примерно, как нам.

      – Понял. Дальше.

      – Ну вот… и она девушка. Понимаешь?

      – Ну понял, что не парень.

      – Бен, она девственница.

      Брови друга подскочили, глаза округлились: если даже у его воспитанной в строгости Медины он был не первым в её двадцать лет, то как же знакомую его друга угораздило так «сохраниться»?

      – Страшная? – сделал он однозначный вывод.

      – Да нет, не страшная. Нормальная такая. Но ничего особенного. Просто… – он хотел было добавить про полноту, но передумал.

      – И?

      – Ну… – Мэтт набрал в грудь воздуха, не зная, как сформулировать свою мысль.

      Вернее, не мысль, а мысли, которые терзали его с прошлого воскресенья. Начинались они всякий раз, как в его памяти всплывали провокационные слова «овуляция» и «не знала мужской ласки», он