Притяжение. Будь рядом, когда я умру. Виктория Мальцева

медсёстры. Выглядела она жутковато, заживала явно плохо, хотя после аварии уже прошло почти две недели. Ива задумалась о внутренних ранах – их, в отличие от внешних, видно не было, и как там обстояли дела, неизвестно. Мэтт как-то ел, а ведь у него был повреждён, а потом и прооперирован желудок. Иве вдруг сделалось больно и стыдно, что она так неаккуратно пихала в него суп – возможно, с такой травмой еду нужно было принимать маленькими порциями и не торопиться. Она оставила еду на столике, принесла, как обычно воды, и когда уже выходила из палаты, неосторожно обернулась. Неосторожно, потому что Мэтт смотрел на неё, и выражение лица его было ещё более потерянным, чем когда он смотрел на собственную ужасную рану.

      В четвёртый день Иву заменила Мак.

      В пятый день Мэтт не спал – ему ещё сильнее подняли изголовье, так что он мог уже полусидеть и даже смотреть в окно. Глаза у него были снова красными, но не так, как раньше. Это была другая краснота – цвет усталости и отчаяния.

      Первым порывом Ивы было оставить еду и уйти, но вид у Мэтта был такой страдальческий и потерянный, что она осталась. Уж кому, если не ей, знать, что далеко не всегда человеку нужен горячий суп – иногда необходимо просто с кем-то поговорить.

      Ива подошла и села на стул.

      – Как самочувствие? – начала она разговор.

      – Я тебя чем-то обидел? – спросил Мэтт.

      Вот так вопрос. Ива аж растерялась.

      – Да не то что бы… а что такое?

      – Ничего не могу вспомнить.

      Эта фраза была произнесена с глубинной болью. Мэтт при этом неосознанно потряс головой, словно хотел растрясти в ней то, что никак не желало начать работать.

      Иве вдруг стало страшно. Это ведь, действительно, жутковато – в одночасье оказаться незнакомым самому себе, и все люди вокруг тебя – тоже незнакомцы.

      – Врач говорит, что память вернётся. Нужно просто подождать.

      Мэтт кивнул, но как-то очень уж горько.

      Ива подумала, что зря ему не рассказали о сыне – сейчас, пока он ещё получает наркотики, ему было бы легче перенести утрату. А что будет, когда препараты отменят и память вернётся? Такой удар может выбить человеку сердце.

      Впрочем, Ива сомневалась, что оно у Мэтта есть.

      Волосы у него были чистыми, он был побрит – вчера приходила Мак. Ива также заметила, что невзирая на скудное питание и травму желудка, вес Мэтта совсем не пострадал: навскидку, биоматериала в нём было примерно на пятнадцать-двадцать процентов больше, чем семь лет назад.

      – Нежные лапки… Я всё думаю, что это означает?

      Ива машинально бросила взгляд на свой бейдж.

      – Это название клиники, в которой я работаю.

      – Я думал, ты медсестра этой больницы или что-то вроде того… – признался Мэтт, кивая на изумрудный костюм Ивы.

      – Нет. Я работаю в «Лапках». Я врач, только не для людей, а для животных.

      – А… – улыбнулся Мэтт и добавил со вздохом, – жаль.

      – Чего жаль?

      – Жаль, что я не собачка. Твоя мама утверждает, будто бы мы дружили в детстве, –