Новые и новейшие работы 2002—2011. Мариэтта Чудакова

полемический накал Твардовского по отношению к Симонову возникает в особом литературном пространстве.

      Считая, можно думать, поэзию, созданную до середины 1930-х, негодной к употреблению (примечательным образом совпадая с самооценкой Пастернака – «Я не люблю своего стиля до 1940 года») – во всяком случае, в целом, нетронутом виде, Симонов рассматривает ее как вторичное сырье, годное для переплавки в другую, новую поэзию.

      Так он относится к Пастернаку.

      Стих 3-й главки третьей части «Лейтенанта Шмидта» стал камертоном поэмы Симонова «Первая любовь» – первой попытки совместить лирику с сюжетным повествованием, упрощая, перелагая для бедных опыт великих современников. Образный ряд поэмы Пастернака также узнается в поэме Симонова.

      Он вдруг устал от душной темноты.

      На глубине за дальними песками

      На якорях стоявшие плоты

      Всю ночь ему моргали огоньками.

      <…>

      Так низко проплывают облака,

      Что можно лежа зацепить руками,

      На мачтах два зеленых огонька,

      Как лампочки, висят под облаками.

      Строфы из «Спекторского» использованы в той же поэме Симонова; для того чтобы это увидеть, можно, в сущности, сопоставлять наугад, почти без выбора (весь этот материал мы оставляем за пределами этой статьи). Несомненно, под впечатлением героя поэмы, которого автор называет Сергей, Сережа, а также под впечатлением пастернаковского изобилия предметов и образов (как бы излишнего для одного поэта) Симонов пишет в 1938 году небольшую поэму «Сережин сон», где приспосабливает героя кончившейся «беспредметной» эпохи к точному заданию нового времени.

      Чужая улица теснится

      За узким броневым окном.

      Сережа спит. Сереже снится,

      Что он водитель в головном.

      <…>

      Ударившись о край постели,

      Сережа вскрикнул и не смог

      Проснуться. Каждый мускул в теле

      Был словно заперт на замок.

      Сон не пускал его обратно.

      Кровать. Походный лазарет.

      Прибит на стенке аккуратно

      Пассионарии портрет.

      В отличие от дневного – неурочного и никуда, так сказать, не ведущего – сна в «Спекторском», за который герой себя корит («И дернуло ж вас днем на боковую»), у юного героя Симонова правильный ночной сон – он участвует в боях в Мадриде. Правильно и его пробуждение: его Испания из сна перетекает естественным образом в явь:

      На улице сухое лето,

      В Москве мадридская жара.

      Хвосты дежурят за газетой

      Чуть не с восьми часов утра.

      Весь город привела в волненье

      Одна газетная строка:

      «Республиканские войска

      Вновь переходят в наступленье».

      «Младоопоязовский» критик Т. Хмельницкая отмечала в упомянутой выше статье 1940 года («Твёрдые строки…», с. 133) и переклички