Вода в озере никогда не бывает сладкой. Джулия Каминито

и смотреть.

      – Я не бешусь, в этом суть игры: сталкиваться, а не целоваться, – отвечаю я.

      Я говорю это резко, сурово, тоном, какого я раньше за собой не замечала, но победив Алессандро в бою за ракетку, я все чаще чувствую, как этот голос зарождается где-то в районе сонной артерии.

      С того дня мой одноклассник ни разу со мной не заговорил, у него не хватило смелости признаться, что его побила девчонка, учителя расспрашивали, родители возмущались, требовали компенсацию, грозились подать в суд на школу, их сыночку пришлось ехать в травмпункт, он больше не может играть в футбол.

      – Хочешь пострелять? – спрашивает Андреа, и я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, к кому он обращается, поэтому не отвечаю. – Хочешь пострелять? – повторяет он и достает деньги из кармана джинсов: это он мне.

      Третий аттракцион, который приковывает наши взгляды, – тир: вдоль стены расставлены пустые банки из-под «Колы», «Спрайта» и «Фанты», уже порядком помятые, тебе дают пистолет или ружье с пульками; чем больше раз попадешь, тем более значимый приз получишь. Уронил три банки – уходишь ни с чем; десять – получаешь маленькую мягкую игрушку: лягушку, мышь или жирафа; тридцать – бутылку из-под шампанского, доверху наполненную шоколадными конфетами; выбил все – выигрываешь огромную плюшевую игрушку, двухметрового розового медведя с бантом на шее и блестящими черными глазами, как у медузы.

      Я никогда не стреляла, по мне, так тир – баловство, способ стрясти побольше денег, наверняка бо2льшая часть банок приклеена к полкам, поэтому можно уронить не больше тридцати банок, я видела, как люди пытались, но им удавалось настрелять разве что на кулек конфет, чтобы потом съесть их, сидя на парапете, и вернуться с заляпанными шоколадом и табаком джинсами.

      Я испытующе смотрю на Андреа и говорю:

      – Ладно, давай попробуем.

      Он платит за первый круг и начинает стрелять, пистолет держит неправильно, слишком поспешно прицеливается – видно, что с оружием он незнаком, максимум, что он может, это позвать друзей порубиться вместе «до смерти» в видеоигры, сидя на полу в гостиной. Не думаю, что настоящие пистолеты держат как морковку, брокколи или баклажан, как нечто безобидное; нужно четко знать, куда ты хочешь попасть.

      Я наблюдаю, как он сбивает несколько банок, другие лишь слегка задевает, остальные не двигаются с места. К нам подходят друзья, Агата и Карлотта подначивают Андреа: мы все знакомы, хоть и не представлялись друг другу, переговариваемся, ведь в наших краях, чтобы влиться в компанию, достаточно малого.

      Андреа говорит, что теперь моя очередь, кладет деньги на прилавок, и я читаю в его глазах вызов: то, что казалось дружелюбием, очевидно, обернулось поводом для насмешек. Ведь на автодроме я протаранила его, как сделал бы безответно влюбленный человек, страстно желая быть понятым и принятым, теперь моя очередь страдать.

      Я беру в руку пистолет, хозяйка тира говорит, сколько у меня выстрелов, и если захочу больше,