Лёд и пламень, или Великая сила прощения. Наталия Сергеевна Коноплева

ни жилья, ни даже костерка, где бы могли оказаться люди.

      Из-под полуприкрытых век Доррена скатилась слеза. Я приобнял его за плечи, а эльф, опустился с другой стороны и взял его за руку.

      – Не плачь, Доррен, – сказал я, – Всё кончилось. Ты с друзьями.

      Он не реагировал. Я потряс его за плечи.

      – Очнись, Доррен! Ты на поляне, среди друзей, открой глаза, посмотри на меня.

      Доррен застонал и открыл глаза. Страшен был его взгляд! В серых глазах метался ужас, смешанный с безумием. Минут десять он смотрел на меня, явно не видя, но вот взгляд его медленно прояснился и уже осмысленно сосредоточился на мне. Эльф продолжал что-то шептать, держа отлучённого за руку.

      – Прости меня, Доррен. Я не знал… – сказал он.

      Доррен улыбнулся словам эльфа, но обратился ко мне:

      – За что, повелитель, вы так добры ко мне? Я не заслужил…

      – Уже тем, что ты пришёл к нам, ты заслужил прощение. Да что там, всей своей жизни ты заслужил его.

      Эльф, человек, гном и я встали вокруг дерева, у которого сидел отлучённый, и, вскинув соединённые руки, воскликнули:

      – Именем солнца и луны, огня и воды, ветров и земли, мрака и света, жизни и смерти, я прощаю тебя!

      Несколько минут длилось молчание. Доррен закрыл лицо руками, и мы поняли, что он плачет. Мы тихо разошлись, оставив его одного со своими мыслями. Никому не сиделось на месте, мы ходили по поляне, возбуждённо перешёптываясь или обмениваясь обрывками мыслей. Когда Доррен подошёл к нам, его лицо было как бы озарено светом. Но, к сожалению, страшные знаки не исчезли. Он ещё не был прощён богами, а без этого прощения он до сих пор считался отлучённым. Но он, казалось, не чувствовал боли, причиняемой знаками.

      – Я… я, – и голос его пресёкся, – Я не достоин!

      – Ещё раз заикнёшься о достоинстве, – заявил эльф, – пристрелю.

      – А мы, если что, поможем, – бодро подтвердили Торгрим и Геррет, а я обжёг Доррена таким свирепым взглядом, что тот предпочёл ретироваться за ближайший дуб. Похоже, магические способности к нему ещё не вернулись, так как прощение было неполным, и он по-прежнему не мог читать мысли, как большинство магов. Он по-прежнему считался отлучённым, но мы предпочли называть его либо по имени, либо странником, что как нельзя кстати подходило к нему и к подобным, палым сухим листьям, как он выразился.

      Вдруг ко мне на плечо спикировал ястреб. Перелетая от меня к эльфу, он возбуждённо заверещал. Мы поняли, что объединённая армия людей движется от Великих гор к Гномьим холмам. Но это было не удивительно, неприятно удивило нас то, что самые наши худшие опасения сбылись: люди призвали огров,

      И тут, несмотря на напряжённую атмосферу я улыбнулся. Ну, разве не смешно, Что люди, которые ненавидят магию во всех её проявлениях, хотя ту же магию они именуют религией и магистры их духовных орденов (слово магистр, кстати, и слово маг происходят от одного корня Magis,