Полынья. Ольга Суханова

не тревожьтесь за него. Немного раскроил ему руку.

      – Значит, он не умрет?

      – Умереть и от царапинки можно, вам ли не знать, – усмехнулся он, вспомнив, что Динару, как и всех знатных степнячек, учили искусству врачевания. – Но не должен.

      Эдгар не решался встретиться с ней взглядом – он помнил, что у маркизы черные глаза, и сейчас боялся, что ему снова начнет мерещиться ледяная темная вода.

      – Правда все в порядке? – повторила она несмело. – Вы совсем зеленый.

      – Наверное, так в потемках кажется, – отшутился он и, собравшись с силами, все-таки заглянул ей в лицо. Отворачиваться дальше было уже просто невежливо.

      Черные глаза не были холодными, как вода. Наоборот. Жаркие, как раскаленная степь в июле, они словно согревали. Нет, скорее даже жгли.

      – Помочь вам на конюшне, ваша светлость?

      – Нет, спасибо, – Динара проскользнула мимо него, замерла на миг на пороге. – Доброй ночи.

      – Доброй ночи, ваша светлость.

      Две газеты лежали на изящном чайном столике. Читать, держа газету левой рукой, было неудобно, но Томас, недовольно хмурясь, все-таки пробежал глазами и «Городские вести», и «Новости Стейнбурга». Оба репортера постарались на совесть – вчерашний поединок был изображен со всеми подробностями. Томас неловко повернулся и задел правой рукой, подвешенной на косынке, край столика. Он зашипел и снова, как завороженный, уставился на бумагу. Газетчики умолчали о причине схватки, явно опасаясь, что если они упомянут в печати имя маркизы, то тут же будут вызваны на дуэль – и вовсе не факт, что секретарь герцога обойдется с ними так милосердно, как с Томасом.

      Он потянулся к колокольчику и, прежде чем позвонить, повертел его в руке, любуясь тонкой работой: сделанную на заказ вещицу украшал узор из лент, ниток и рулонов ткани, которые образовывали букву Т. Томас, никогда не имевший фамильного герба и титула, давно уже мог себе позволить купить хоть графство, хоть даже герцогство, но не видел в этом никакой необходимости. Это раньше человек без титула не мог ни на дуэли драться, ни в городском собрании голосовать, – а теперь права у всех равны, будь ты хоть принц, хоть лавочник. Вот герб – другое дело. Томас давным-давно заказал художнику герб, и теперь первая буква его имени, словно увитая рулонами ткани, красовалась на многих его вещах, но главное – бирки с этим знаком были на всех тканях с его фабрик и на всей одежде из его швейных мастерских.

      Покрутив в левой руке колокольчик, Томас позвонил, приказал принести завтрак и стал осторожно устраиваться в кресле. Спускаться из своего кабинета в столовую ему не хотелось: болела рука, кружилась голова, а настроение было таким мерзким, что он боялся сорваться на кого-нибудь из ни в чем не повинной челяди. Ничего. Теперь он знает финты этого секретаришки и в следующий раз будет наготове. А в том, что следующий раз будет, Томас ничуть не сомневался.

      Слуга принес поднос с завтраком.

      – Что-нибудь еще прикажете?

      Томас