Рада, наследница заклинателей. Лея Р.

начал собирать над твоей головой бурю, которая должна была рано или поздно разразиться…

      – Вы пытали меня, – всхлипнула Рада, нисколько не тронутая этой исповедью.

      – Ах, если бы я мог повернуть время вспять! – воскликнул священник, молитвенно простирая к ней ладони. – Возгордившись, я полагал, что лишь от меня одного зависит, когда грянет гром. Но и тут неумолимый рок оказался сильнее!.. Подтолкнутая моей рукой безжалостная телега правосудия уже летела накатанным путём, и её невозможно было остановить. Нас обоих намотало на колеса, точно обрывки листьев. О, знала бы ты, что это за пытка – видеть, как грубые руки грязных палачей дотрагиваются до тонкой обнажённой кожи, как плеть со свистом опускается на шёлковую спину, которой я мечтал дарить самые нежные ласки! Первый же отчаянный крик боли заставил меня вздрогнуть, обжёг, точно кнутом, ударил, будто копьё в сердце!.. Я благодарил Дракона, что ты почти сразу согласилась со всеми обвинениями: твоих мучений я бы не смог снести, выдал бы себя непременно! Безумец!.. Верил, что твои чары развеются после вынесения приговора. И, стыдливо пряча эту мысль от самого себя, с потаённой надеждой мечтал, что суд отдаст тебя в мои руки… Так и вышло.

      – Суд отдал меня в руки палача, – дрожа, ответила несчастная. – По весне верёвка с камнем обнимет мою шею… Но даже смерть я предпочту вам! Убийца, это ты заколол моего Гожо!..

      – Да! – гневно вскричал Михель, и глаза его заметали молнии. – Да, и сделал бы это снова! Видеть, как ты расточаешь свои сокровища ослу в белом мундире – о, это было невыносимо!.. Пустоголовому офицеришке со смазливым личиком! Мальчишке без гроша за душой, который походя сорвёт бесценный цветок невинности, чтобы назавтра и имени твоего не вспомнить!.. Самовлюблённому повесе, которого не остепенит даже женитьба – а к алтарю он, поверь, поведёт не тебя, а какую-нибудь богатую вдовушку или девчонку с родословной чище, чем у породистой кобылы! Да, я проследил за вами и снял той ночью соседний номер на чердаке треклятого трактира. Всё видел и слышал, всё!.. Каждое сказанное тобой слово любви расплавленным золотым комом застревало у меня в горле: такое драгоценное в твоих устах, оно терзало нестерпимой болью… Как мог я безучастно наблюдать за похотливыми руками, жадно ласкающими невинное девичье тело, зная, что в пустых глазах этого солдафона нет ничего, кроме бесстыдного желания? Разве мог допустить такое – я, кто готов умереть за один поцелуй, за одно доброе слово?.. Ну, скажи, где сейчас твой военный? Тебя приговорили к смерти за его убийство, но он и слова не скажет, чтобы воспрепятствовать казни!..

      Рада молчала. Помимо страха, душой начало завладевать неподдельное горе. Узница отчаянно не желала верить словам обезумевшего святоши, но чуткое любящее сердце уже кольнули и ревность, и обида. В самом деле, где это видано: бродяжка из трущоб с окраин Рутны и знатный офицер королевской гвардии – смех, да и только. Но ведь Гожо любит её, он сам так сказал!.. Разве этого недостаточно?

      – И