Путь бумеранга. Илья Корчевский

с наковальней.

      Гнусно повизгивая, упыри бросились к ещё стоящему на ногах телу. Верон не дал ему упасть и затащил на крышу, выронив при этом монтировку. Меч тоже был потерян, и вместо него Кузнец продолжал сжимать в руках свою голову. Положение Верона выглядело ненамного лучше, ведь Горгона ускакала лишь для нового заезда, на этот раз – за его головой. Тёмные уродцы с землистыми лицами уже не лезли на машину. Они облепили «мерс» полукольцом, ожидая добычу, а в свете фар, теперь без завываний, с жуткими вытаращенными глазами, молча и неумолимо неслась смерть. Сабля вращалась, примеряясь к голове Верона, и он понимал, что деваться некуда – внизу ждали когти и зубы упырей. Он даже не мог, как Кузнец, встретить Горгону с оружием…

      И вдруг его рука, инстинктивно искавшая хоть что-нибудь для защиты, наткнулась на торчащий из-за пояса бумеранг. Толку от него было мало, да и разглядывать узоры уже не имело смысла. Верон вложил в последний бросок всю силу, которая была ему уже не нужна, и бумеранг, вращаясь, полетел в голову с развевающимися власами. Горгона даже не потрудилась его отбить – она просто пригнулась, и последняя надежда Верона пролетела над ней.

      Тут он понял, что всё кончено. До этого азарт боя и бутафорная нереальность происходящего придавали действию характер игры, но теперь у его ног лежало обезглавленное тело Кузнеца, и Верон не знал, нашёл ли он то, что искал. Наверное, Кузнец был теперь гораздо ближе к Тоту. Наступило странное спокойствие, и Верон смотрел на саблю с отрешённым интересом: сумеет ли увернуться от удара? Он даже не знал, будет ли пробовать.

      Всё замедлилось, похоже, сознание растягивало последние секунды. Далеко за головой старухи обозначилась какая-то тень. Она нарастала и странным образом догоняла всадницу. Всмотревшись, Верон узнал вращение бумеранга. Ему показалось, что бумеранг стал больше и к тому же набирает скорость, но не успел он отнести это к обману зрения, как тень вдруг извернулась лапами, кошачьей мордой, и чёрная пума, блестящая и великолепная, выскользнула из вращения бумеранга в стремительный прыжок на плечи старухи.

      Верон замер, очарованный этой красотой. Пума изящно махнула лапами, и Горгона со своей саблей не удержалась в седле. Секунду назад она неслась воплощением грозной неумолимости, теперь же совершенно нелепо кувыркнулась в кусты. Мысль Верона о том, насколько всё зыбко в этой Трансильвании, сопровождалась видом ожившей картинки с поверхности бумеранга. Пума, сбив старуху ещё в полёте, коснулась лапами лошадиной гривы. Несколько мгновений дезориентированный конь скакал к «мер-су» и Верон смотрел, как на лошадиной спине, с гордой осанкой и блестя глазами, восседает его спасительница. Но тут вновь в кустах завыла старуха, конь заржал, замотал головой и вошёл в резкий разворот. Пума с достоинством оттолкнулась от лошадиного крупа, растянулась в воздухе и оказалась на капоте «мерседеса».

      Старуха проворно выбралась на дорогу и вскочила в седло. Тёмные фигуры, получив дозу её воплей,