Мне нельзя тебя любить, оборотень. Елена Амеличева

отвесить ей оплеуху! Хоть бы раз попыталась защитить себя, дала отпор, тогда я, возможно, от нее и отстала бы. Но нет, лишь глазки потупит и молча терпит. В точности, как моя дочь Дженни! К той тоже едва подойдешь, а у нее уже губы дрожат и сопли текут!

      – О чем говорила Алана? – посмотрела на сестру.

      Тишина.

      – Не вздумай в молчанку играть, или велю розог тебе всыпать по мягкому месту! О чем говорила Алана, отвечай немедленно!

      – Она врет.

      – О чем врет? Ты ходила к озеру?

      – Да. – Ответила тихо.

      – Там купались оборотни?

      – Да. – Еще тише. – Один купался.

      – И, конечно же, он был голый!

      – Да, но все не так было! – Сильвия вдруг вскинула на меня глаза, полные слез.

      – А как?! – с удовольствием ухватила ее за ухо, заставив завизжать. – Бесстыжая!

      – Алана сказала, что мне не суметь украсть его одежду, пока он плавает! Я пошла на берег и…

      – Ну, и? Сумела?

      – Нет.

      – Бестолочь! – со вздохом отпустила ее.

      – Не подглядывала ведь, честно, – добавила сестра, потирая красное ухо.

      – Конечно, – язвительно улыбнулась. – Зажмурилась, поди, крепко-накрепко, чтобы срам оборотня не углядеть!

      – Так и было.

      – Не зли меня, Сильвия! Все, марш домой! И чтобы завтра и носу из комнаты не высовывала, пока не выучишь три главы заклинаний из учебника магии, поняла?

      – А можно на ночную трапезу сходить? – она с мольбой посмотрела на меня. – Я даже не обедала сегодня.

      – Нельзя, будешь спать голодной в наказание за дурное поведение! Надо было вовремя трапезничать, а не за голыми парнями подглядывать! Все, уходи!

      – А не слишком ли строгое наказание, дочь моя? – когда девчонка убежала, из-за угла дома вышла наша мать. – Велика ли провинность – девичья шалость?

      – А велика ли потом будет беда, когда слух пойдет, что младшенькая твоя невинность свою на грязных простынях оборотня оставила? – отозвалась я, глядя на Верховную ведьму. – Когда этот смерд «красную розу» из белья вырежет, да хвалиться ею будет перед дружками своими? Или тебе совсем плевать на честь семьи?

      – Преувеличиваешь, Лавия.

      – Да ни разу! – во мне вскипел гнев, подогретый дурой сестренкой. – Или ты не слышала, мама, о слухах, которые о молодых ведьмах ходят? Что не только как рабочую силу оборотней используют, а еще и постелях своих их привечают, развратницы!

      – Зов плоти силен, дочка, – она пожала плечами. – Негоже так поступать, конечно же, но и заглядывать в кровати чужие тоже не стоит.

      – Вот как? Меня ты по-другому воспитывала!

      – Молодым женщинам требуется мужская ласка, тут уж ничего не поделаешь, их надо понять.

      – Мне ли не понять! – голос стал сиплым из-за спазма, перехватившего горло. – Ведь ты своими руками лишила меня этого счастья – познать мужскую ласку!

      Мать побледнела, но потом лицо ее окаменело, и лишь цепко сомкнутые, до дрожи, пальцы выдавали ее состояние.

      – Ты была там, Лавия, – тихо ответила она. –