Самостоянье. Игорь Аброскин

лезет в глаза,

      а ночью небо раздето

      до самых звёзд,

      догола.

1985

      ««Квадраты» подушно…»

      «Квадраты» подушно,

      бетонно-душное логово.

      Привыкли,

      живём-жуём,

      как в клетку четвероногого,

      жизнь затолкали в жильё.

      Зверь ходит по лесу,

      чуток, упруг, как нерв.

      Дерево вон полезло

      по скалам в солнечный верх.

      Смех,

      сверг ты себя, человек,

      стынешь студнем,

      дрожишь,

      а тронь –

      и из растоптанных тапочек буден,

      вонь

      лезет урча,

      наша,

      человечья.

1985

      «Старость гулкая, горькая…»

      Старость гулкая, горькая.

      Кресты, буераки, кресты…

      Вот и осталось только

      тяжесть земли вместить.

1986

      «И орал гром…»

      И орал гром,

      и чёрным животом

      билось небо

      о дно дня четвёртого,

      где уже пел Челентано.

      Но вот,

      домов

      карусель чёртову

      столкнув в ночь,

      выбежал из города

      ошалевший четверг.

1986

      Бабушке

      Плечи хрупкие, как у ребёнка,

      живи, ради бога, долго,

      доверчивая, старенькая моя.

      Разлука ломает грубо

      твои усталые губы,

      в аэропорт обуты

      остатки последнего дня…

      Не плачь,

      я приезжать буду,

      наивная, старенькая моя.

1986

      Курлы, курлы – Курлик[3]

      (1986–1991)

      «Они охраняли меня…»

      Они охраняли меня

      спокойно, без злобы,

      не службу тянули,

      а жили в высь,

      я вырубил их

      и распилил в заборы,

      собаку обрек

      на цепную жизнь.

      Сидит моя жизнь

      на цепи у забора,

      ждёт вора

      полная пасть зубов.

      Пришла суета,

      неожиданно скоро

      и тихо,

      в сухое лицо косогора

      упёрся закат-засов.

1986

      «Тайге…»

      Тайге

      Я видел тебя цветную,

      изруб ленную вдрызг.

      Грязью дорог целуешь

      в губы, в самую жизнь.

      Спелая, яркая!

      С тросом на шее тайга.

      Мы в этой жизни без якоря,

      мы перед смертью шуга.

      Лёд! Лёд кроет землю.

      Душ наших лёд,

      а лето съел я,

      выпарив в мёд.

      В мёд зазаборных пасек

      до грамма, мля, до рубля,

      жизнь жадно и наспех

      хапнул –

      и по кулям!

1986

      «Сквозит бедой…»

      Сквозит бедой

      светлый день.

      В нём не ломается – «Ой»,

      показушная мель.

      Хромой,

      шамкая,

      в маске из солнца

      на шрамах

      прошаркал

      мой

3

Курлик – бывший леспромхозовский поселок в тайге, Иркутская область.