Сиротка для дракона. Боевой факультет. Наталья Шнейдер

чем я успела ойкнуть, подхватил меня на руки.

      – Пусти! – возмутилась я.

      От рынка мы отдалились, и прохожих стало меньше. Те, кто передвигается пешком, в это время заняты работой, а господа ездят в экипажах или на извозчике. Это мне вот, попался… любитель пеших прогулок, откуда только принесло на мою голову!

      Но и редкие прохожие, что встречались на улице, вмешиваться не торопились, как я и предрекала. Еще и улыбались умильно, чтоб их всех!

      – Я предупреждал, что чувствую себя глупо, когда девушка рядом несет тяжести. А я терпеть не могу чувствовать себя глупо. Так что выбирай: или я несу твою сумку, или тебя вместе с ней.

      Он не сбился ни с шага, ни с дыхания, словно я вообще ничего не весила.

      – Да ты издеваешься? – взвыла я, снова безуспешно пытаясь вырваться и одновременно хватая его за шею – а вдруг в самом деле выпустит и я свалюсь?

      – Нет, взываю к здравому смыслу. Надеюсь, ты знаешь, что это такое.

      – Я-то знаю, а ты – нет!

      – По-моему, как раз наоборот.

      Я вдруг поняла, что обнимаю его за шею, прижимаясь щекой к груди. Охнула и сжалась, замерев. Исчезли все звуки, кроме стука его – или моего собственного? – сердца.

      – Отпусти… пожалуйста, – прошептала я.

      Родерик осторожно поставил меня на землю, поддержал за талию, давая возможность перевести дух, и убрал ладонь, едва я утвердилась на ногах.

      – Спасибо, – пролепетала я.

      Он улыбнулся, протягивая руку. Смирившись с неизбежным, я сняла с плеча ремень, позволила Родерику забрать мою сумку.

      – Пойдем, – сказал он и двинулся прочь.

      Пришлось идти следом, старательно изображая невозмутимость, даром что про себя я успела помянуть недобрым словом всю его родню, сколько бы ее ни было, до седьмого колена. Наглый, самовлюбленный, упрямый… Привык, что все будет по его, и плевать, что у людей могут быть другие планы! Себя, впрочем, тоже обругать не забыла: обычно я за словом в карман не лезу, да и врезать могу; как ни старались взрослые, углядеть за почти сотней разновозрастных детишек у них получалось далеко не всегда. А тут вдруг веду себя точно трепетная барышня какая-то, осталось только чувств лишиться.

      Я сбилась с мысли, обнаружив, что Родерик свернул на соседнюю улицу. Пришлось схватить его за рукав.

      – Университет там! – возмутилась я, указывая в сторону, откуда мы только что повернули.

      – Да, – ничуть не смутился Родерик. – Погуляем немного.

      Я – в который раз – лишилась дара речи от возмущения, а он, словно ничего не заметив, продолжал:

      – Готов поспорить, за всю жизнь ты столицу толком и не видела. Посмотришь хоть, начнешь учиться – не до того будет.

      Столицу я в самом деле не видела, можно считать, что и никогда, даром что здесь выросла, потому и не пошла прямиком в университет, а отправилась бродить по городу… себе на голову. Но дух противоречия, что вечно просыпался во мне не вовремя, заставил возмутиться:

      – Я же не деревенщина какая!

      Он рассмеялся, и мне снова стало неловко под его взглядом: так смотрят на котенка, который пытается взобраться