Принцип нечётности тапка. Александр Котляр

а койсаны, а во-вторых, ровным счётом никакого, в Уганде нет футбольной команды. Детская смертность, до взрослого доживает не каждый появившийся на свет футболист-самородок. Малярия, брюшной тиф, тигры, наконец, естественный отбор, – Шелег демонстративно выгнув спину, удалился на кухню.

      – Ты слышала? Он неадекватен. И этому умалишённому зверю-фантазёру ты доверяешь своего ребёнка, – вздохнул Заждан.

      Мыш ходил по кругу и нижним премоляром нарезал с внутренней стороны сырной дырки тонкую полоску.

      – Сырная нить такая длинная, что её можно протянуть из одного угла комнаты в другой, а кончик вывесить в окно, – размышлял он вслух.

      – Кончик птицы склюют, – Творог задвигал усами демонстрируя озабоченность.

      – Если бы это была не сырная нить, а хлебный мякиш, тогда бы вмиг склевали, а сыр они в клюв не возьмут, – Мыш почесал для убедительности левой задней лапкой за ухом.

      – А почему тогда птица из книжки сыр во рту держала? – не сдавался Творог.

      – Книжка про птицу с сыром наверняка была художественной, а, следовательно, не несла достоверной информации. В художественных книгах можно писать всё, что вздумается, – авторитетно заявил Мыш, – и страницы там не такие вкусные, как в энциклопедии. Энциклопедией бывает так зачитаешься, что с полки встать не можешь. А художественные – даже открывать не хочется, не то качество страниц. И обложка хоть и мягкая, но тяжело переваривается, – добавил он поморщившись.

      – А зачем тогда печатают, если читать не вкусно?

      – Те, кто пишут об этом не думают, они движимы потребностью поделиться с другими накепевшим. Вот Шелег, если бы карандаш в когтистых лапах держать научился, пришлось бы корпус к библиотеке пристраивать.

      – Верно, кстати, рассказ этот про сыр и лисицу очень в его кошачьем стиле, – сказал Таракан. – Я сразу понял, что всё там – полная бессмыслица. Посуди сам: “…на ветку стаей взгромоздясь, собой в коня преобразясь, позавтракать совсем уж было собралась, но ощетинилась, а сыр во рту держала”.

      – Кто держала? – спросил сбитый с толку Мыш, – ты, по-моему, неправильно процитировал. Так быть не может, и вообще, зачем ей сыр, коню этому?

      – Он им, по-моему, лису подманивал, на лис охотился значит, – таракан пошевелил усами.

      – Интересная история, а чем она закончилась? Конь съел лисицу?

      – Не помню, да и не важно это, важно другое, – Творог заволновался, – у Заждана к подошве правого тапка приклеился кусок тревожного пирога. Я уже третий день хочу им позавтракать, но боюсь, что задавит, не дав насладится.

      – Во-первых, не тревожного, а творожного – учись правильно употреблять слова! А во-вторых, хозяин тапка в него с дивана редко встаёт.

      – Он и тревожный тоже. Он знаешь, как меня тревожит, я только о нём и думаю. А то, что тапки редко одевает, я и сам знаю. Но если по закону подлости это как раз сегодня и случится, что тогда?

      – Сам знаешь, что – будешь подклеен к подошве рядом с несъеденным пирогом.

      – Злой ты, – проскрипел хитином Творог, – нет, чтобы помочь другу перевернуть тапок