Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии. Майкл Джонс

требовала времени для обширных тренировок, чтобы их деятельность была эффективной. Русским удалось добиться этого всего через несколько месяцев после окружения города немцами.

      Более того, с появлением этого нового способа борьбы бойцы Красной Армии почувствовали себя гораздо увереннее. Наконец немцы лишились возможности играть по своим правилам. Анатолий Мережко расширяет сравнение Чуйкова: «Представьте огромную морскую волну. Она ударяет по берегу с огромной силой. Но когда в море есть волнорезы, волны разбиваются. В городе течение армии врага было разбито на маленькие потоки. Дома, особенно каменные дома, стали препятствиями. И чем дальше немцы продвигались в город, тем большее сопротивление они встречали с флангов. Тактика немцев совершенно не изменилась: они использовали в городе те же методы, что и в степи. Но город был совершенно другой боевой ареной, особенно руины. Нам пришлось разбиться на небольшие группы и превратить городские здания в крепости, чтобы разбить их реку на притоки. Нам это удалось».

      Но Мережко не стремится объяснить исход битвы исключительно через тактические факторы. Напротив, он отмечает и другое, перекликающееся с частным замечанием Чуйкова, что результаты борьбы «были выше понимания любого из нас»: «Оборона Сталинграда – парадокс для военной науки. В ее терминах еще можно истолковать окружение и наше наступление под конец битвы. Но наша оборона необъяснима с точки зрения любой системы рационального анализа. Здесь сплошной парадокс. Наши шансы были крайне ничтожными, к октябрю – ноябрю 1942-го у нас практически не осталось сил. У немцев же было головокружительное превосходство: соотношение их сил с нашими было несоизмеримым. Вы вряд ли найдете другой подобный пример в истории».

      Говоря о катастрофическом уменьшении численности 62-й армии (к декабрю 1942 года она составляла едва ли шесть тысяч бойцов, меньше, чем состав регулярной дивизии), Мережко отмечает: «Наша линия обороны была сжата до узкой полоски земли между пятистами и ста метрами от Волги, но нам как-то удавалось удерживаться».

      Владимир Туров уверенно высказывает схожую точку зрения: «С точки зрения нашего военного понимания то, как мы удержали Сталинград, по-прежнему полнейшая загадка для нас». Михаил Серебряков, офицер разведки русской 57-й армии, который начал сражаться в Сталинграде в январе 1943-го, подчеркивает: «Многие из так называемых исследований были хорошо разработаны, когда битва закончилась. В то время у людей не было особых возможностей, чтобы думать о том, что происходило».

      Психологический фактор

      Серебряков убежден, что определяющую роль в битве сыграл психологический фактор: «Это была борьба не на жизнь, а на смерть. Обе стороны постоянно учились другу друга. При этом имел место один жизненно важный момент, проявившийся во время изнуряющих ближних боев: в столь экстремальной ситуации люди смогли использовать сокрытые в них невероятные внутренние ресурсы.

      Я видел мать, которая приподняла край