Поцелуй тёмного принца. Людмила Закалюжная

растений. Кусты неровным забором росли вдоль дороги, пряча деревянную калитку с облезшей синей краской. Хозяева давно уже оставили жилье, и, несмотря на заколоченные дверь и окна, здесь часто ночевали бродяги или озорничала шпана.

      Бежать было некуда, и, поджав губы, я толкнула калитку. Пробираясь через тернии кустарника, оцарапала лодыжку и наделала зацепок на любимом синем платье. Выбравшись, быстро покрутила головой, соображая, куда бежать: кругом высокая трава. Налево – за деревьями овраг, и туда лучше не соваться, потом костей не соберешь, как любила говорить приемная мать. Справа сквозь листву просвечивался белый высокий забор, там жил один из богатых лизоблюдов нашего старосты. Прямо – дорожка из мелко посыпанных камней, ведет к сломанным деревянным ступенькам веранды, а там – кособокая дверь дома, которую легко можно открыть: она криво болталась на одном боку.

      Я бы, наверно, так и стояла, не решаясь двинуться к дому, но сзади раздался шум ломающихся веток, грязное ругательство, произнесенное со злостью сыном старосты. Он шел напролом, как медведь, упрямо преследуя добычу.

      Отис всегда неровно дышал в мою сторону. В детстве не разрешал никому играть со мной, обзывая подкидышем, чужачкой и бледной поганкой. В подростковом возрасте со мной мало кто общался в классе. Считали странной, а когда я до крови избила очередного задиру, так вовсе обходили стороной. Я дралась с каким-то диким остервенением, а запах крови будил странное желание – попробовать ее вкус.

      В школе меня больше не задирали, но и друзей не прибавилось, кроме Джесси. Она недавно переехала в наши края и смущенно жалась к стенке на всех переменах. Светловолосая, она была еще бледнее меня, с белыми ресницами и бровями. Нас так и звали – сестры поганки.

      Но к семнадцати годам я расцвела. Всегда худая и маленького роста, я вдруг вытянулась и округлилась в нужных местах. Редкие, тонкие волосики превратились в темную густую шевелюру. Единственная подруга, завистливо фыркнув, перестала со мной знаться, а сын старосты, наоборот, стал искать тесного общения. И это был не единственный случай, когда он загонял меня в тупик.

      Первый раз это случилось весной, когда я шла с магазина. Весеннее солнышко приятно пригревало, я ела мороженое и не торопилась домой, когда дорогу мне преградил один из дружков Отиса. Он стоял на повороте, прислонившись к стене дома, и знаком показывал ступать прочь. Темные делишки этой банды интересовали меньше всего, и я свернула в другую сторону, но и там меня поджидали. Так я оказалась в ловушке. За спиной – кирпичная стена, а передо мной – Отис. Высокий, широкоплечий с наглой ухмылкой. Парень провел рукой по русым коротко стриженным волосам и оглядел карими глазами сверху до низу. Это другие девушки млели перед сыном старосты, меня же, напротив, Отис бесил. Он вел себя так, словно в деревне все принадлежало ему.

      Мы жили очень далеко от большого города, рядом с хвойным лесом и глубокой речкой. В своем мире, без телевизоров, радио и всякой техники. Женщины шили платья из ткани, которую привозили мужчины из города. Каждая из нас мечтала хоть глазком увидеть другой мир. Но позволено было исключительно мужчинам,