Шофёр. Назад в СССР. Том 3. Артём Март

я холодно, – а толку-то? Вы делать начните по-другому. Вы, и ваши детишки. А там и поговорим.

      Александр вывел Екатерину Ивановну, а когда вернулся, то спросил:

      – А, мож, зря мы ее отпустили? Вдруг сбежит куда?

      – Ай, – Квадратько махнул рукой, – ну ты че, Саня? Куда сбежит? Старая несчастная женщина!

      Саня растерянно покивал и сел на место Екатерины Ивановны. Задумчиво посмотрел на нас с Квадратько.

      – Это вы хорошо придумали, Иван Петрович, – сказал я, – подумает ночь о своих поступках и, возможно, поменяется.

      – Надеюсь, – помял свой ус Квадратько.

      – А где заявление-то? – Спросил я.

      Квадратько взял листочек за уголок, показа мне. В его большущей руке заявление Серой выглядело как какой-то лоскутик.

      – Хорошо, – кивнул я, – рвите, Иван Петрович.

      ***

      В это время в райкоме партии

      – Вы к кому? – Сказал Вакулин ждавшему в коридоре, у его кабинета, молодому милиционеру.

      – Здравствуйте, – Посмотрел на него милиционер, немного растерявшись, – да я вот сюда.

      Он указал на соседний, закрытый кабинет, а потом снова глянул на Вакулина с какой-то надеждой в глазах.

      – Давно ждете?

      – Уже минут десять как.

      Вакулин посмотрел время на своих часах “Луч”, которые подарили ему на юбилей в прошлом году, цокнул языком.

      – Уже должен быть на месте, – проговорил он, а потом подергал ручку двери, – ну, подождите еще чуть-чуть. Сергей Вениаминович скоро будет.

      – Угу, спасибо, – покивал милиционер, а потом потрогал рукою, белится ли стена, и прислонился к ней, стал ждать.

      Вакулин, полный мыслей о том, как же умыкнули у него из сейфа заявление Землицына, вернулся к себе в кабинет.

      Зинаида Ефимовна, как обычно, задремала на своем рабочем месте. Надетое на спицы вязание сползло у нее куда-то под стол, а клубок шерстяных ниток выкатился на середину кабинета, протянул за собой длинную синюю нить.

      Вакулин вздохнул. Подойдя к старушке, легонько потрогал ее за плечо.

      Он делил кабинет с Зинаидой Ефимовной уже не первый год. Старушка считалась в райкоме уважаемым человеком, была ветераном труда и уже много лет являлась членом компартии, работая в райкоме за простой бумажной работой.

      Зинаида Ефимовна была одинокой, и почти все свое время проводила на работе. Ничего важного ей уже давно не поручали, но и выгонять на пенсию не спешили. Жалели. Как же ее оставить без родного райкома, который стал ей за долгие годы вторым домом?

      – Зинаида Ефимовна, – прошептал ей Вакулин, продолжая теребить.

      – А! Что?! – Вздрогнула старушка, сонно заплямкала морщинистыми губами, – Ой! Женечка! А ты уже пришел?

      – Пришел, Зинаида Ефимовна, – Вакулин улыбнулся, – ну как у вас дела?

      Он поднял клубочек, быстро-быстро смотал нитку. Потом положил его на рабочий стол бабушки.

      – Спасибо, Женечка. А дела так. Потихоньку, – сказала она, как-то приободрившись, – вот, сижу, работаю. Только,