Время тлеть и время цвести. Том первый. Галина Тер-Микаэлян

утвердительно кивнул.

      – Все правильно, а что до моего имени, то можете называть меня Феликсом Гордеевым. Я действительно пригласил вас сюда – поговорить относительно работы. Вы, кстати, вполне довольны жизнью? Зарплатой?

      Вкрадчивые нотки его голоса вызвали у Виктора раздражение, и он ответил довольно резко:

      – Это не ваше дело. Говорите, что вы хотели сказать, и если меня это заинтересует – продолжим, а если нет, то у меня времени нет.

      – А вы решительны, – Гордеев удовлетворенно кивнул головой, – настойчивы, упорны, самолюбивы. Это подтверждает то, что мне о вас известно.

      – И много вдруг вам стало про меня известно?

      – Ну, почему же «вдруг»! Мне известно о вас давно и много – возможно, больше, чем кому-то еще. Больше, чем вашей матери или жене, например. Знать о людях – моя работа. Мне известно, что в Афганистане вы проявили себя смелым и инициативным бойцом. Вы единственный из отряда сумели отбиться и выжить, когда попали в засаду. Вернее, выжили двое – вы и ваш командир Гринько, но потом вы поспорили с ним и застрелили его, взвалив вину на «духов». Из-за чего вы поспорили Малеев?

      Виктор насмешливо сверкнул глазами, но лицо его осталось непроницаемым.

      – Вы же так хорошо все знаете, зачем меня спрашивать? – с иронией спросил он.

      – Хороший ответ, – кивнул Гордеев, – мы предположили, что вы обвинили Гринько в том, что он по глупости и упрямству завел отряд в засаду, и из-за этого погиб ваш близкий друг Сергей Батищев.

      – Что ж, Гринько был упрямым козлом и придурком, но вы ничего не докажете – это война.

      – Ладно, а что вы скажете об афганской девушке, которую вы вместе с тем же Батищевым незадолго до того изнасиловали? Той, которую вы нашли в сожженной деревне?

      – Это война, – Малеев пожал плечами, – у девчонки был нож, она пропорола мне плечо и чуть не выколола глаза, я был злой. Только не пугайте – если бы Андропов решил свернуть войну после смерти Брежнева, то он уже давно бы начал вывод войск, а при нынешней политике и нашей пропаганде никто не станет это дело вытаскивать.

      – А вы умны, – одобрительно кивнул Гордеев, – умны и находчивы, и нервы у вас теперь стали крепче, чем после возвращения. Тогда ведь вы постоянно срывались, вас мучили кошмары, но вы сумели с ними справиться. Не запили, например, не стали бегать по врачам и приучаться к транквилизаторам или прочему зелью. Вы сильный человек, Малеев! Сильный и умный, такие люди – большая редкость. Поэтому мы и хотим предложить вам работу, в которой ваши качества будут в полной мере задействованы. Вознаграждение будет соответственным.

      – Ясно. И что нужно будет делать?

      – Я же сказал: использовать ваши природные качества. Буду говорить совершенно откровенно. Вы умны, ловки, стреляете как снайпер, виртуозно водите автомобиль. У вас остались связи, ваши друзья уважают вас и верят вам – вы можете организовать и возглавить группу.

      – Нет, – Малеев поднялся, – я больше никуда не поеду, хватит! У меня семья, скоро родится второй ребенок, я не могу их оставить.

      – Погодите, – Гордеев