Пеший камикадзе, или Уцелевший. Захарий Калашников

…тяжело жить на протезах? Танцевать на них, правда, можно, как летчик из фильма, Мересьев?

      – Ты про «Повесть о… человеке? – уточнил Егор.

      – Да, про нее… Мог он так в жизни? Танцевать там… управлять самолетом?

      – Вопрос, конечно, интересный, требующий отдельного исследования, – пожал плечами Егор с тем важным и вдумчивым видом, с каким говорят о серьезных научных трудах. – Это, вроде, правдивая история… И все же, черт его знает, что можно было и чего нельзя на протезах прошлого века?..

      Пескову представилось, что вся эта история с исследованием – про сморщенных академиков РАН в залатанных на локтях истлевших пиджаках:

      «Хотя… – всего на мгновение согласился он, – это уже не элитарный клуб почтенных старцев: ученых нет, открытий – ноль, прорывов – тоже. Туда заехали чиновники в костюмах на крутых иномарках – плагиатят, покупают и продают академические звания, земли и здания… Министры, губернаторы, депутаты Госдумы без ученой степени – редкостью советской эпохи… правда, чтобы дербанить наследие Академии ученым быть не обязательно…»

      Виктор поморщился на себя и беспорядок своих мыслей, и уставился на Егора. Ему нравилось, что Егор разговаривает с ним все–таки как с равным и очень редко с высока, откуда–то из возраста отца и деда, пусть и был старше. Бис упрямо не заводил разговоров о прошлом, агрессивно разделив жизнь на «до» и «после» подрыва. Впрочем, о жизни с протезами рассказывал, куда охотнее и даже с удовольствием, чем о жизни до них, во всяком случае так казалось, словно он не желал ничего помнить или обсуждать, кроме, разве что о праведности войн, будто была в этом какая–то особая философия. Виктор не спорил, просто не хотел разбираться и понимать этого философского дерьма, для себя сразу решив: Бис так считает – и пусть. По нынешнему положению Пескову хватало нравоучений Ильича – основного водителя Медведчука, который в силу возраста и местами скверного характера в одностороннем порядке взял над юным Витькой шефство. Витька без особого напряжения сносил эти бесплодные усилия старика и только посмеивался над ним.

      – …Мой первый протез был с коленным модулем – тупо сгибающейся палкой с шарниром. – Начал рассказ Егор без особой благодарности и мягкой памяти о нем. – Протез был легким, и это, пожалуй, был его главный минус. Думаю, он был легче оторванной ноги… Принцип ходьбы был прост, как все гениальное – «выкидываешь» протез вперед, ставишь на пятку, переносишь на него вес тела, шагаешь здоровой ногой, и так дальше… Правда, на нем я без конца падал, а это – то еще зрелище, и – так себе удовольствие!

      – Сильно «палка» отличался от нынешнего? – поспешил спросить Виктор.

      – Безусловно! – отхлебнул Егор чаю. – Я когда на этот уверенно встал, думал, с размаху могу обвалить угол дома – зацепи его плечом! О, какую силу ощущал! Но, спуск и подъем по лестнице – это основа различий. Можно, конечно, подниматься и спускаться приставным шагом с сохранной ноги, как учат на любом протезе. На первом, при спуске сначала ставился протез, а затем здоровая нога, а при подъеме – наоборот… Конечно, это прошлый век! – махнул Егор рукой. – Другое