Мой встречный ветер. Анастасия Зарецкая

уже пожалеть, что не задержалась еще на пару минут и не нашла одежду поприличнее. Я ужасно краснею – не только щеками, но и шеей, и грудной клеткой, и вообще. А весь этот непонятный-невнятный разговор так и провоцирует меня покраснеть.

      – Не люблю ходить в тишине, – Ник пожал плечами.

      – Мысли в голову лезут?

      – Скорее, домыслы.

      Я не нашла, что на это ответить. Поэтому предложила:

      – Тогда, может, это ты расскажешь что-нибудь?

      – А ты хочешь узнать что-то конкретное? Спрашивай, не стесняйся. Может быть, я даже отвечу.

      Какая честь, вы только на него посмотрите.

      – Не хочу, – призналась я. – И о себе рассказывать тоже.

      – Я тебя разговорю. У меня талант.

      Сколько сомнения было в моем взгляде после этих слов – не описать. Я прямо-таки излучала скепсис.

      Тишина все-таки вернулась к нам. Секунд на десять. Потом Ник невинно полюбопытствовал:

      – Вот эта вот просьба от Ильи про покатать тебя – к чему она была? Он мне ничего не объяснил. Любовь к молчанию – это у вас семейное?

      – Да, семейное.

      – А первый вопрос?

      Мне подумалось – ну, ладно, как-никак, он мне помогать собирается. Так что я все-таки решила ответить:

      – Проникнуться атмосферой хочу. Чтобы дописать стих.

      – Ты, типа, поэт? – и брови взлетели высоко-высоко.

      – Можно и так сказать…

      – Я тоже когда-то был. Те стихи, что ты читала до того, как я дал о себе знать, мои.

      «Я выбрал бы трепетно-белый, трепетно-белый цвет».

      – А потом прекратил?

      – Перерос.

      – Почему?

      – Кто кого пытается разговорить, Ника? – он покосился на меня с легким недовольством. – Но мне нравится, что ты начала задавать вопросы. Да, продолжай. Ну, перерос. И все.

      – Прошла любовь, что-нибудь в таком духе?

      – Ты – опасный человек, Ника, – Ник покачал головой. – У вас это тоже семейное? У тебя, наверное, еще и память хорошая? Скажешь тебе что-нибудь, не подумав, а через пару лет это всплывет? И останется только подумать – вау, как это можно было запомнить?..

      – У Ильи такая, – согласилась я. – У меня нет.

      – Расскажешь?

      – Что именно?

      – Ну, например, историю про то, как ты забыла что-то важное. Или тщательно делала вид, что забыла. Нам, конечно, недалеко. Но и не близко. Успеешь.

      А народу на улицах, как назло, становилось все больше и больше.

      И нас в самом деле время от времени награждали взглядами. Меня немного волновало, что один из этих взглядов вдруг может оказаться взглядом кого-нибудь из моих знакомых.

      Ник не был красивым в той степени, как того требует наше общество. Но притягивал к себе неимоверно сильно. Как будто прятал в себе какую-то особую ауру, к которой так и хочется прикоснуться. Не знаю. Ведь я разговариваю с ним несмотря ни на что…

      А я… я-то к себе внимания никогда не привлекаю. Нет ничего выдающегося ни в моей ауре (запутавшейся в лабиринтах собственной души девочки),